Московский клуб

Мужчины, подобные Лэнсингу, получают особое удовольствие от сознания своей тайной власти, вдали от дневного света и постороннего внимания. Ну, где еще, кроме разведки, возможно организовать заговор против человека, которого и в глаза не видел? Такие люди были «серыми кардиналами» с патологической страстью ко всему секретному. Их никогда не волновала их репутация, потому что они не нуждались ни в какой репутации. И Бейлис, имевший склонность к самопознанию, чувствовал, что ему это не чуждо.

Лэнсинг принадлежал к тому же поколению лидеров-аристократов, к которому принадлежали Ачесон, Уинтроп Леман, Генри Симеон и Генри Кэбот Лодж, к поколению, время которого уже прошло. Хитрый старый птеродактиль, выдающийся приближенный президентов, не отличавшихся таким же благородным происхождением, как он, считал себя одним из мудрейших людей этого времени, когда американская внешняя политика была похожа на старую добрую «бентли», которую неопытные президенты, меняющиеся каждые несколько лет, ведут дикими рывками, приводя в негодность сцепление, до тех пор, пока не научатся вождению. Но сцепление можно заменить, а мир на земле — вещь гораздо более хрупкая.

Да, Бейлис знал, что «Санкторум» готовит операцию, ведущую в определенном смысле к краху старой системы, которая будет уничтожена навсегда. И он гордился, что принимает в этом участие.

Ибо время настало. Никогда еще в истории СССР не было столь подходящей для этого обстановки. И вряд ли можно было ожидать, что когда-нибудь будет более подходящий момент.

Сведения, поступающие из Москвы, были яснее ясного: со дня на день Горбачева должны были сместить. О перевороте говорили все и повсюду.

Флетчер Лэнсинг сообщил об этом еще на предыдущем заседании «Санктума» почти две недели назад. Он тогда сказал:

— Мира, который мы когда-то создали, больше не существует. Все вывернуто наизнанку. Такое впечатление, что все вокруг считают, что русские превратились в плюшевых медвежат. Но змея останется змеей, даже если сменит кожу. — Лэнсинг не был таким уж оголтелым правым, но, как было известно Бейлису, он был ветераном «холодной войны». Он был свидетелем создания послевоенного порядка и знал, как легко Америка, зачастую чрезмерно легковерная и оптимистически настроенная, может потерять голову от чего-то, что на самом деле не более, чем мираж. — Итак, мы, американцы, настолько ослеплены и очарованы переменами в Москве, что начисто забыли о необходимости быть дальновидными. Мы не просто оказались не в состоянии понять, что Горбачев не вечен. И что, когда его сменит другой, то будет уже слишком поздно.

На протяжении семидесяти лет сторонники жесткой линии в СССР тайно лелеяли мечту о времени, когда они смогут потребовать то, что, как они считали, принадлежит им по праву. Они не отдадут власть без борьбы.

Советская империя была на грани краха, ситуация вышла из-под контроля: республики откалывались от центра, экономика разваливалась. А теперь, после разрушения Берлинской стены, Москва навсегда потеряла своих сателлитов.

Оставался лишь один вопрос: когда это произойдет?

Потому что все отлично знали, что произойдет. А когда… «Когда моча в голову ударит», — как живописно выразился Тэд Темплтон. Сведения из Кремля были предельно ясны: дни Горбачева сочтены. Все остальное — уже вопрос времени.

И тогда власть перейдет к новому правительству неосталинистского типа, которое положит конец всем жалким реформам Горбачева. За этим последуют такие беспорядки и катаклизмы, по сравнению с которыми весенние события 1989 года на площади Тьянь-анминь покажутся детской игрой. Правительству, конечно, понадобится вновь объединить все народы Советского Союза. И они опять найдут для этого какого-нибудь общего врага, так называемую внешнюю угрозу.

И им непременно станет вечный архивраг СССР — Запад.

И что же предпринимает Белый дом? А ничего. Пассивно взирает на происходящее. Поистине Америка — всадник без головы.

Десятки лет жесточайшей борьбы, бесчисленные миллиарды долларов, тысячи жизней были потрачены на сдерживание коммунизма. А теперь Белый дом по-дурацки мнется, не зная, как поступить, слепой и нерешительный. Мы, как всегда, оседлали не ту лошадь.

Так сказал на прошлом заседании Лэнсинг.

И «Санктум» принял единственно верное решение, способное раз и навсегда дать человечеству столь необходимый ему мир.

Все должно было случиться в ближайший месяц, потому что они были уже готовы вывести законсервированного американского агента — «крота», как назвал бы его английский писатель Джон Ле Карре, на самую вершину политической власти в Кремле. Долгие годы это было предметом нереальных мечтаний и в правительстве и вне его, несбыточной надеждой, темой для захватывающего шпионского романа. Но сейчас это могло произойти на самом деле. Только сейчас и должно было произойти.

И известно это было только тем, кто находился сейчас в этом зале.

Существование «крота» было строго засекречено и скрывалось и от американского правительства, и от разведслужб, и даже от Белого дома. О нем знали только сидящие вокруг черного мраморного стола люди.