Московский Кремль

К XVIII в. жемчуг все реже применялся в шитье и лишь отдельные вещи отличались значительностью, присущей искусству предыдущего столетия. Так, в 1770 г. Екатерина II подарила красную бархатную фелонь митрополиту Платону. Одеяние украшено жемчужным узором, представляющим собой ромбовидные клетки. Внутри каждой такой клеточки размещена крохотная веточка розы или гроздь винограда. В центре красуется вензель императрицы. На оплечье расположен большой крест, декор которого состоит из массивных изумрудов в обрамлении роз и густых ветвей, выполненных из жемчуга. Здесь жемчужины нашиты не на ткань, а на специальный шнурок. Подобная техника позволяет создать эффект дополнительной рельефности. В целом мастерица украсила эту фелонь 150 580 жемчужинами. Технике исполнения присуща тонкость и совершенство исполнения замысла. Известно, что эту дорогую изысканную работу исполнила придворная золотошвея из Петербурга Дарья Лихновская.

Большинство старинных предметов дошли до настоящего времени в значительно обветшавшем состоянии: золотые и серебряные нити перетерлись, жемчуга осыпались, дробницы помялись. Многим одеяниям удалось вернуть первоначальный вид благодаря стараниям знаменитого реставратора по тканям М. Г. Баклановой.

В жизни царского двора XVI–XVII столетия важнейшую роль играли выезды государя. В это время правитель открыто появлялся перед народом во всем блеске своей власти и могущества.

Сохранилось описание одного из дворян свиты датского принца Иоганна выезда Бориса Годунова 6 октября 1602 г.: «Поезд открывался 600 конными людьми по три в ряд… затем следовали 25 заводных лошадей под дорогими покрывалами. Лошадей вели столько же богато одетых конюхов. Затем везли пустую золоченую карету… Наконец явился и великий князь. Его везли на белых лошадях. Карета его была обшита бархатом, и верх ее опирался на четыре подпоры, украшенные серебряными шарами. На полчаса езды следовала царица в великолепном, просторном, везомом десятью белыми лошадьми дорожном экипаже, перед каретою вели 40 богато украшенных заводных лошадей весьма богато одетые конюхи. Затем в плотно закрытой карете ехала царевна Ксения. Карета была запряжена восемью красивыми лошадьми. Сопровождавшая царицу и царевну свита ехала верхом на белых лошадях. Процессию замыкали 500 всадников».

А секретарь римского посольства Лизек был потрясен при виде выезда царя Алексея Михайловича в Троице-Сергиев монастырь. Он отмечает: «Следующий поезд привел нас всех в изумление – впереди ехал конюший, за ним вели 62 превосходных коня, на которых вся сбруя и попоны горели в золоте и серебре». Датчанин Моис Гей писал: «А как потом вели государеву конюшню, то на лошадях арчаки и чепраки и весь наряд унизан жемчугом и драгоценными камнями».

Чтобы изготавливать и хранить драгоценное убранство, предназначенное для царских выездов, предназначалась Конюшенная казна, которую возглавлял конюший боярин. Его должность в Московском государстве считалась высокой и престижной. Например, во времена правления Федора Иоанновича его конюшим служил Борис Годунов.

Конюшенный приказ образовался в конце XV столетия. Его преобразовали из Конюшего пути, который упоминают в своей грамоте сыновья Ивана Калиты в 1341 г.

К середине XVII столетия усилились дипломатические связи Русского государства с зарубежными странами, в связи с чем достиг высшей точки своего расцвета и Конюшенный приказ. В его ведении к тому времени находились более 40 тысяч лошадей, «годных для войны». Существовали и специальные лошади для царского двора: 150 для выезда государя, 50 – для царицы, 100 – для послов. Для парадных выездов использовалась 1000 лошадей – «особых, береженых».

В мастерских при Конюшенном приказе лучшие мастера изготавливали великолепное конское убранство и экипажи. Если обратиться к «Записке о царском дворе, церковных чинах, приказах и войне» (1610 г.), то она свидетельствует: в Конюшенном приказе в это время работали 74 мастера. Упоминаются также имена некоторых этих мастеров: серебряного дела – Артамон Яковлев, Петруша Митрофанов и Харитон Матвеев, золотарь Филька Петров, мастер каретного дела Ивашка…

В Оружейной палате хранится седло, относящееся ко времени Ивана Грозного и являющееся самым древним. Изделие обтянуто вишневым бархатом, поверх которого мастера вышили серебром двуглавых орлов, вьющиеся травы и единорогов. Историк В. Н. Татищев предполагает, что единорог был изображением личного герба Ивана Грозного. В музее можно увидеть и седло Бориса Годунова с чеканными масками львов.

Эти седла по своей конструкции значительно отличаются от европейских, так как последние рассчитаны на жесткую посадку всадников, закованных в тяжелую броню. Западноевропейские мастера делали седло плотно прилегающим к спине коня, чтобы всадника было трудно выбить из седла. Крутые луки напоминали кресло. От них шли специально устроенные валики – зажимы для ног.