Московский Лес-4. Леса хватит на всех

Жители кусковского парка специализировались на выращивании особого сорта громадных пальм, не произраставших больше нигде в Лесу. Из масла, которое они давали, здесь же, в здании Кусковской усадьбы, по какому-то неясному капризу, пощажённом Зелёным Приливом, устроили фабричку, где из масла получали вполне приличный биодизель. На продукции здешних «перегонных кубов» работали движки путейских дрезин, моторные лодки речников, а так же хоть и нечасто, но встречающиеся в Лесу дизель-генераторы. Торговали кусковцы и очищенным пальмовым маслом - им в Лесу заправляли светильники, от настольных ламп до иллюминации Золотых Лесов и фонарей на аллеях ВДНХ.

- Как именно он угодил к этим, крысолицым – не знаете?

- Знаем, отчего ж не знать. Нас троих почему-то отдельно от остальных держали, но поговорить успели. Он засиделся в кабачке. Говорил – там было много народу, в том числе и проповедник из ЦВЛовцев. Он поначалу пытался речи свои говорить, но когда кусковцы хотели набить ему рожу, то умолк и стал всех угощать. Ну и подсыпал этому, рыжему, что-то в пиво. Он говорил: свалился под стол и заснул, а когда проснулся – был уже в вагоне. Связанный, как и все прочие.

На мертвеца Петюня старался не смотреть, отводил глаза.

- ЦВЛовец, говорите? - Ева поцокала языком. – Из Древобашни повылезали, вот значит, как… Всё чудесатее и чудесатее, как говорила девочка Алиса.

Петюня пожал плечами и встряхнул фляжку. Та, увы, была пуста.

- А сам-то как попался – расскажешь?

- Да как-как… по дурацки, вот как! - опытному челноку неприятно говорить о своём промахе. – Почти так же, как этот бедняга.

Он ткнул флягой, указывая на труп кусковца.

- Дело было в Малиновке, в ихнем питейном заведении. Хорошая у малиновцев горилка, особливо под разговор, ну и… сама понимаешь. Я–то собирался к сетуньцам ехать, с товаром, к вечеру они меня ждали а тут – засиделся до поздней ночи. Гляжу на часы – ну всё, думаю, дело швах, дрезина меня не дождалась! Полез, значит, на мост, а ноги-то не держат… Подсобил мне один, не из местных, мы с ним горилку вместе дегустировали: поднял наверх, Мойшу помог затащить, вместе с тюками. А когда я у перил устроился, чтобы, значит, проблеваться с моста в реку – огрел меня чем-то по затылку. Очнулся я уже в вагоне. Голова разламывается, и от похмелья и от удара, руки связаны, Мойши с товаром нет – короче, полный кирдык.

Ева подумала.

- А этот твой собутыльник, он тоже из ЦВЛовцев? Проповедник?

- Да кто ж его знает? – Петюня уныло пожал плечами. – Говорю же, горилка у них забористая, память начисто отшибло.

- Отшибло – или он тебе что-нибудь подсыпал?

- Мог и подсыпать. – согласился челнок. - Вполне даже мог, сволочь! Так-то я свою меру знаю, а тут… в общем, говорю тебе же: по глупости своей попался.

- Ладно, всё с вами ясно. Давайте, приходите в себя, а я пока прикину, что делать дальше. Поройся в рюкзаке, там фляга с морсом, галеты и мясо сушёное. Оголодали, небось!

- А то! – Петюня потянулся к рюкзаку.- Они, твари, ни разу нас не кормили, и даже пить не давали! Я уж думал, подохнем…

- Поверь, если бы ты знал, что они вам готовят – предпочёл бы подохнуть.

И Ева вкратце рассказала о жуткой сцене на парковке. Петюня перепугался до того, что забыл о мучивших его голоде и жажде.

- В зомби, значит всех… - повторял он, сплетая и расплетая дрожащие пальцы. – В чёрную пыль, как мертвопоклонников, только не по своей воле? Что же это за нелюди такие?

- По ходу, они из Древобашни. – задумчиво сказала Ева. – ЦВЛовцы. Сам же слышал: и Тимоху, и кусковца именно они заманили. Что, если и этот твой, сердобольный, тоже связан в ЦВЛ?

- Да хрен его знает! – Петюня злобно, нецензурно выругался. – зуб не дам, но, вроде была одна обмолвочка, характерная. Я тогда внимания не обратил, а теперь вот гадаю…

- Какая? – немедленно среагировала Ева.

- То ли об Останкино он упоминал, то ли ещё что-то…- Петюня сокрушённо помотал головой. – Нет, не вспомню. Говорю же – память начисто отшибло.

- Вот видишь, всё одно к одному! Печёнкой чую, оттуда эта зараза ползёт…

- Ну, ежели печёнкой, тогда да. – Петюня вытащил из Евиного рюкзака полоски копчёного мяса, завёрнутые в большие подсохшие листья. Понюхал, протянул Тимохе, который немедленно впился в мясо зубами. – Ты докторша, тебе виднее. А я так рассуждаю: надо людей упредить, лесовиков, что развелась такая нечисть. Из Древобашни они, или нет – ещё надо прояснить, а пока пусть поберегутся. И насчёт путейцев тоже сообщить, что они с ними заодно!

- Ты погоди, не пори горячку! - встревожилась Ева. – Сообщить, скорый какой! Тут обдумать всё надо хорошенько…

- Чего тут думать-то? – удивился Петюня. - Они ж им помогают! Вагон этот гадский, дрезина – он что, тоже ЦВЛовские?

Тимоха дожевал мясо и теперь слушал спорщиков, не решаясь вставить хотя бы слово.