Московский процесс (Часть 1)

Эх, Расея… Признаться, и я, старый дурень, — уж какой, скажите, тертый калач, — а и то поверил, что не конец еще. Нет, твердил я себе, костями грея казенный цемент, погоди — дай лишь гривой встряхнуть, да удила закусить, да привстать, да замахнуться, да затянуть песню, и — па-а-йдет считать версты, пока не зарябит тебе в очи! Кони вихрем, снег комьями только дрогнет дорога, да вскрикнет в испуге остановившийся пешеход.

Да ведь чем же еще было и греться, как не подобным видением? Да ведь и был миг, был, когда показалось, будто дрогнули кони, вот-вот неведомая сила подхватит тебя на крыло к себе и понесет, понесет… Эх, кони, кони, где ж вы — кони? Где ж та земля, что не любит шутить? Где ж тот бойкий народ, что и нас родил на наше несчастье? И кони — клячи, и ямщик — не ямщик: ни бороды, ни рукавиц, ни хомута, ни сбруи, да и сидит черт знает на чем, а вместо лихой-то песни — одно нытье:

— Мне бы сперва немецких ботфортов.

Да где же ты есть, тройка-Русь? Жива ль еще? Дай ответ.

Не дает ответа.