Московский процесс (Часть 2)

РУСАКОВ. Тов. Байбаков правильно обрисовал положение относительно состояния польской экономики. Что нам сейчас следовало бы сделать? Мне представляется, что надо поставить в Польшу те товары, которые предусмотрены экономическим соглашением, и эта поставка не должна превышать того количества товаров, которые мы поставляли в 1 квартале прошлого года.

БРЕЖНЕВ. А можем мы это дать сейчас?

БАЙБАКОВ. Леонид Ильич, это можно дать только из госрезерва или за счет сокращения поставок на внутренний рынок.

Так сколько же стоил СССР «польский кризис»? Подсчитать все затраты, разумеется, невозможно, но только экономическая помощь, включая кредиты для закупки товаров и для расчетов по западным долгам, отсроченные платежи и безвозмездную помощь, составили в 1980–1981 гг. 2,934 миллиарда долларов. А ведь каждый последующий год стоил не многим меньше.

В Польше же и через четыре года ничего не изменилось: по-прежнему политбюро ломало голову, как восстановить руководящую роль ПОРП да как окончательно подавить «контрреволюцию». Летали в Варшаву высокопоставленные советские делегации, давали ценные советы об «усилении работы с массами»; периодически наведывался в Москву Ярузельский — просить дополнительной помощи, К 1984 году даже самый твердокаменный член политбюро знал, что ситуация безнадежна. Как сказал один из них:

«Надо учитывать, что Польша, называясь социалистической страной, никогда не была социалистической в полном смысле этого слова».

20

Всемирный кризис социализма

Однако вряд ли кто из советских вождей мог твердо сказать, что это значит «в полном смысле слова» — быть социалистической страной и, тем более, какая из «братских» стран таковой является. Любой из них мог, как попугай, отрапортовать без запинки, что это значит теоретически, но практическая сторона вопроса путала все схемы. Можно лишь гадать, в какие моменты истории разные вожди должны были сообразить, что созданная ими «модель» не работает. Ленин, надо полагать, понял это к 1921 году, когда стало ясно, что мировой социалистической революции не произойдет. Сталин уж точно в этом убедился в 1941-м, увидев полный крах своей империи под ударами германской армии. Хрущев, возможно, и не задумывался над такими вопросами вплоть до своей отставки, но вынужденное безделье последних лет жизни сильно помогло ему увидеть реальность. Что же до Брежнева, Андропова, Громыко, Черненко, Устинова, Суслова и пр., польский кризис стал для них тем, чем 1941 год был для Сталина.

В самом деле, начало 1980-х обнажило всю гнилость системы. Афганистан с одной стороны, Польша — с другой, растущая враждебность Запада и неудача кампании за разоружение — с третьей, а в центре — все более буксующая экономика, массовое недовольство, техническое отставание, неистребимая коррупция аппарата управления. В сумме это все означало кризис системы. После Польши и на свою страну взглянули другими глазами.

«В соответствии с поручением отделы ЦК КПСС проанализировали поступающую в Центральный Комитет информацию о недоразумениях и конфликтах между рабочими и администрацией отдельных предприятий, которые в ряде случаев сопровождались прекращением работы и другими негативными проявлениями.

Считаем необходимым доложить, что количество подобного рода отрицательных проявлений за последнее время несколько увеличилось, что вызывает серьезную озабоченность. Подавляющее большинство из них, как показывает анализ, непосредственно связано с нарушениями установленного порядка пересмотра норм и оплаты труда, неправильным начислением и несвоевременной выплатой заработной платы, особенно премий, плохими условиями труда, невнимательным отношением к жалобам трудящихся».

Симптом был зловещим, хотя забастовки и не стали массовыми. Как правило, речь шла о локальных конфликтах, с участием одного цеха или смены, чаще всего вызванных довольно наглыми нарушениями администрацией трудового законодательства. За весь 1979 год таких случаев насчитали около 300, однако события в Польше явно повлияли на настроение рабочих.

«Нельзя не отметить, что за последние недели случаи отказа от работы стали более частыми. Причем в ряде мест случаи отказа от выполнения производственных заданий не ограничивались коллективом одной смены, а распространялись на последующие со значительным числом работающих».

Разумеется, дали нагоняй профсоюзникам, чтобы лучше защищали своих членов. Но разве это могло помочь, если и профсоюзы, и администрация, и местные партийные власти уже давно спаялись в один аппарат, ответственный прежде всего за выполнение плана? К тому же, сами по себе забастовки были лишь кульминацией растущего недовольства, причины которого к конкретному трудовому спору и отношения не имели. Прежде всего — постоянная нехватка самых элементарных продуктов. Вольно полякам бунтовать из-за нехватки мяса — советские работяги о мясе и не мечтали, им даже хлеба не хватало.

Черненко докладывал: