Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века

Комитет, начав рассмотрением проекта устава поднесенного Вашему Императорскому Величеству от Президента Академии наук, нашел оный исполненным благонамерения и удаленным от всяких личных пристрастий, почему не мог сделать важных перемен. Приметнейшее состоит в прибавлении к наукам, предмет Академии составляющим, умственной и деятельной философии, политической Экономии, Истории и Статистики. Сии с вспомогательными науками разделили мы между трех Академиков, которыми умножено число, постановленное в проекте. Поныне не было сих познаний в виду, хотя они столь необходимо кажется, подлежат сословию долженствующему разливать в Государстве все оных роды. И действительно, открытия в Физике или Математике, учиненные на брегах Темзы или Сены, не представят для обитателей брегов Невы никакой от места заимствованной разности. Простой переход будет достаточен, чтоб сделать приложение его повсеместно полезным. Но истины, принадлежащие к нравственному наблюдению гражданского общества, или к Политической Экономии очевидно от первых различествуют. Всеконечно основание сих наук повсюду одно, начала их неоспоримы и вечны, но их приложения к нравам и обычаям, народному свойству, образу правления имеют важные между собою, по различию стран, несходства. Чтоб сочинение сего рода было прямо полезным какому-либо государству, может быть потребно, чтоб оно в нем самом произведено было. Если бы предполагаемое нами приращение Академии обратило умы к сему роду познаний, толико необходимому и поныне мало общему в России; если бы природные Локки, Мабли, Смиты, Фергусоны прославили блаженные годы царствования Вашего, Государь! то новость сия принесла бы с собою свое собственное оправдание.

Нет всеконечно ни одного состояния, для которого бы свобода была столько необходима, и вместе столько безопасна, как для состояния ученых. Дарование во все времена ненавидело принуждение. Самая тень унижения для него несносна. Подчинять его власти все равно что истреблять его. Сии то причины, Всемилостивейший Государь! убедили нас дать более места свободе в Академических трудах и заседаниях, не уменьшая однако уложения, справедливо следующего Президенту, и средств, которые он иметь должен к соблюдению порядка.

Что принадлежит до свободы книготиснения, то благотворный для ученых заведений указ февраля 9-го настоящего года не оставил им ничего желать более.

Если помещение членов в каком-либо обществе может быть вверено ему самому и предоставлено его собственной осторожности и беспристрастию, то конечно ученые общества имеют на то наиболее права и польза от сего несомнительна. Они не могут иметь иного величия, иной славы, кроме заимствованных от частной славы членов своих. Итак, мы нужным почли вставить самой Академии право избирать членов в ее сословия, также и чиновников, которым поручать она будет кроме общих, особенные обязанности. Из сего исключили однако Президента. Он, яко посредник между Престолом и вверенным его попечению и защите учреждением, должен пребывать по жизнь в своем звании. Сим образом сливает он нечувствительно свою славу со славою и благосостоянием Академии. Но вице-президент (звание, введенное в начале 1801 года. — А. А.) не что иное есть как первый Академик, и действия его будут преимущественно зависеть от влияния, какое на него иметь сословию его предоставлено. Сверх того опыт доказывает, что долговременное пребывание в должности, требующей, как сия, непрестанной деятельности, по предположению нашему, необходимо притупляет ее. Почему и полагаем мы, чтоб вице-президент избирался каждые три года, бых впрочем весьма удалены от того, чтобы лишить места нынешнего вице-президента пятидесятилетнею полезною службою имеющего несомнительное право на сие отличие.