Московское царство

21 декабря 1661 г. царь окончательно решился созвать новый церковный Собор при участии восточных патриархов, начало заседаний которого предварительно было намечено на май 1663 г. Комиссия, назначенная для расследования жалоб против Никона, состояла из боярина П.М. Салтыкова, думского дьяка Алмаза Иванова, Думского дворянина П.К. Елизарова и дьяка Д.Т. Голосова. Ее возглавлял архиепископ Рязанский Илларион.1243 Комиссии было поручено собрать сведения по поводу предполагаемого незаконного приобретения Никоном церковной и монастырской собственности: икон, сосудов и денег; неточностей в церковных учебниках, изданных Печатным двором в период патриаршества Никона; местонахождения книг, собранных на Ближнем Востоке Арсением Сухановым. Были разосланы циркуляры всем настоятелям русских монастырей, чтобы те представили данные обо всех поступлениях денег и имущества по приказам Никона. Частные жалобы, вроде тех; что исходили от Сытина и Боборыкина, тоже принимались комиссией во внимание.

Тем временем Лигариду давалось задание подготовить вопросы к восточным патриархам, чтобы получить их мнение о делах Никона. Этот текст был готов к июлю 1663 г.1244 Вопросы формулировались в общих выражениях; имя Никона не упоминалось, чтобы не приводить патриархов в смущение, когда они будут давать ответы, но во всех вопросах намеренно подразумевался Никон, благодаря использованию таких слов как:

– Должен ли местный епископ или патриарх быть послушным царю во всех политических вопросах, так чтобы в государстве был один правитель, или нет?

– Что если епископ из гордыни называет себя государем?

– Может ли епископ или патриарх управлять государственными делами?

– Может ли епископ, если он снял с себя свой сан, снова присвоить его?

Для того, чтобы в дальнейшем повысить свой престиж в Москве, Лигарид обеспечил себя грамотой, в которой было сказано, что патриарх Константинопольский якобы даровал ему титул экзарха и уполномочил его быть представителем константинопольского престола на предстоящем разбирательстве дела Никона. Лигарид получил этот документ через своих константинопольских друзей.1245

II

Правительство посчитало необходимым полностью изолировать Никона, и, вдобавок к аресту, оно запретило какие-либо контакты между ним и его московскими друзьями, а также между ним и восточными патриархами.

Бояре попытались использовать оппозицию по отношению к Никону со стороны старообрядцев и тех, кто втайне симпатизировал им. Представляется, что Лигарид помог боярам организовать анонимную петицию к царю от лица русских епископов. Она была составлена позднее мая 1663 г., очевидно, епископом Вятским Александром, который был известен своими связями со старообрядцами. Петиция содержала обвинения, подобные тем, что звучали в «Вопросах – Ответах» Лигарида – Стрешнева, вроде порицания названия «Новый Иерусалим», данного Никоном Воскресенскому монастырю. Петиция убеждала царя своей властью возвести в сан нового патриарха не дожидаясь Собора.1246

Весной 1664 г. Лигарид стал правой рукой царя не только в подготовке церковного Собора, но и в управлении русской церковью. Местоблюститель патриаршего престола, Питирим, был возведен в сан митрополита Новгородского, что явилось продвижением вверх по иерархической лестнице, но фактически давало Лигариду больше свободы действий в Москве. Митрополит Ростовский Иона был назначен на место Питирима. По всей видимости, как царь, так и Лигарид ожидали от Ионы большей сговорчивости, нежели от его предшественника.1247

В феврале 1664 г., как раз в самый разгар кампании против Никона, в Москву из сибирской ссылки возвратился признанный лидер старообрядческого движения протопоп Аввакум, который был среди первых, выразивших протест против его нововведений.1248

Друзья Аввакума в Москве (среди них и царица Мария) развернули деятельность по поддержке протопопа. Вероятно, царь разрешил Аввакуму вернуться в Москву в 1660 г., но дошло оно до него только лишь в июне 1662 г, так как он находился в то время в Даурии (район верхнего Амура).

Возвращение Аввакума и его семьи было длительным. К началу лета 1663 г. они добрались до Тобольска – в то время места пребывания хорватского политического утописта и панслависта Юрия Крижанича. Он был римско-католическим священником, стремившимся к объединению христианских церквей и ощущал себя членом идеальной единой церкви. В современной России подобным же подходом к проблеме церковного единства был проникнут русский философ Владимир Соловьев (1853-1890 гг.). В согласии со своими религиозными идеями, Крижанич решил встретиться с Аввакумом, но последний, отличавшийся крайней нетерпимостью, отказался позволить ему войти в свое обиталище или дать свое благословение.1249

Возвратившись в Москву Аввакум, сначала очутился в довольно дружественной атмосфере. Как он писал в своей автобиографии: «Меня приняли как ангела Господня царь и бояре; всякий был рад видеть меня».1250