Москва 2077. Медиум

– Анфиса! – раздался голос Тэга. – Мое предложение еще в силе. Я покажу тебе, где полковник, а потом проведу через лес к Тихой. Подумай. Сама ты не выберешься.

– А это мы еще посмотрим. Свяжи их хорошенько, – сказала она мне. – И пойдем поспим пару часиков.

Я снова перемотал веревкой щиколотки дерганым бойцам и на всякий случай связал их между собой. Тэг шипел от бешенства, и мне было страшно делать то, что я делал. Но назад дороги не было, поэтому я затянул узлы потуже и легонько пнул толстяка под ребра.

– Не шипи! – посоветовал я ему.

В избе была одна комната с печкой посередине. Окна были заколочены досками снаружи. Пахло мышами и древесной гнилью. На печке стояла горящая свеча. Еще одна горела на полочке на бревенчатой стене. Громадные тени дрожали, расходились и перекрещивались на стенах и потолке. Анфиса казалась по сравнению с этими тенями маленькой и хрупкой. И очень уставшей.

Она достала из какой-то тряпочки несколько кусков соленого сыра и сухари из пресного хлеба.

– Вон там вода, – показала она на оцинкованное ведро в углу, накрытое листом фанеры. – Кружка одна. Пей ты, потом я. Можно было бы сделать чай, но нежелательно разводить огонь. Нас могут искать.

Я с жадностью схватился за кружку, набрал воды и уже поднес ее к губам, как вдруг передумал.

– Нет, вначале ты. – Я протянул кружку девчонке.

Она выпила половину и отдала мне.

После Переворота вся вода в Тихой, даже из-под крана, была вкусной, похожей на родниковую. Но эта, в закопченной кружке, в избе с заколоченными окнами, с лежащими в сенях связанными крепкими мужиками, с которыми я не побоялся вступить в бой, была самой вкусной водой за всю мою жизнь.

Поев, Анфиса сказала: «Вот и премиальненько!» – и стала укладываться спать. Вдоль стены стояла широкая деревянная скамья. Из-под нее девчонка вытащила спальник и разложила его на скамье.

– А ты полезай на печку, – сказала она. – Там есть матрас. Подушки нет, сорри.

Через несколько минут я лежал на матрасе, на печке, Анфиса в своем спальнике на скамье. Свечи потушили. Ветер шумел в верхушках деревьев, сопели и стонали в сенях Хэш и Тэг, где-то запел сверчок.

– Рассказывай! – сказал я. – Кто ты такая? Что здесь делаешь?

– Может, лучше утром? Нам спать всего пару часов. На рассвете надо уходить.

– Нет, сейчас. Ты обещала.

– Хорошо, – сказала Анфиса. – С чего начать-то? Знаешь Анжелу?

– Какую? – спросил я, хотя сразу понял, о ком речь.

– Ну, церкви в Секторе видел? Изображения девочки с крыльями? Знаешь, кто такие ангелианцы?

– Знаю. Но Анжела – это миф. Сказка.

– Нет, Кошкин, Анжела существует.

Я замер.

– Ты ее видела?

– Нет, не видела. Но я точно знаю, что она существует. Я видела, как она это делает.

– Что делает? – спросил я.

– Как она мобильники включает. И я еще много чего видела.

Я почему-то в этом не сомневался.

– Вот, значит, – продолжала Анфиса, зевнув, – вначале я искала Анжелу.

– Где? Здесь?

– Здесь, не перебивай. Ну, искала и не нашла. Хотела уже назад вернуться, а потом случайно узнала про одного человека… И вот этого человека мне надо… Короче, ты все равно не поймешь.

– Так – не пойму, – согласился я. – Это точно. А ты начни сначала. Почему сбежала? Почему Наде ничего не сказала? Зачем у тебя дома телефон?

Все тело у меня болело, и я никак не мог улечься на старом сыром матрасе. Анфиса помолчала, слушая, как я вожусь на печке и покряхтываю.

– Кошкин, лучше спи. Я тебе завтра все расскажу. Честно.

Голос у девчонки был сонный, она еле ворочала языком. Мне стало жалко ее.

– Ладно. Пусть будет завтра. Деваться некуда… А спать все равно не буду, – сказал я решительно. – Вдруг они развяжутся?

Но Анфиса уже не слышала меня. Некоторое время я прислушивался к ее дыханию и к звукам, доносящимся из сеней, но потом глаза мои закрылись, я глубоко втянул в себя воздух и провалился в беспамятство.

15

Проснулся я от какого-то стука. Кто-то вошел? Или вышел? В избу сквозь щели в заколоченных окнах проникал утренний свет, но его было слишком мало, чтобы разглядеть, что происходит в углах. Я хотел вскочить, но, едва пошевелившись, застонал от боли. Неплохо меня вчера отделали! Даже лучше, чем позавчера. Я привстал, оперся на локоть и вспомнил всё.

И сразу же подумал о Наде. Вчера я не успел позвонить ей из гостиницы. Что она думает? Я был уверен, что она и близко не догадывается о том, что со мной происходит. Как связаться с ней? И стоит ли?

– Эй, Кошкин! – раздался откуда-то из-за печки голос Анфисы. – Чего разнежился? Вставай! Пойдем пытать заключенных!

Через секунду появилась и сама Анфиса. В джинсах, обтягивающем красном свитерке и с железной кочергой в руках.

Я с трудом слез с печки и поплелся за девчонкой в сени.

– Постой, Анфиса! – сказал я ей в спину. – Ты обещала утром все рассказать. Зачем мы здесь? Чего эти люди от нас хотят? Чего мы от них… То есть чего ты от них хочешь?

– Времени нет на объяснения, – ответила Анфиса, тыкая кочергой поочередно то в лопоухого Хэша-Чебурашку, то в толстяка Тэга. – Фолловь за допросом и кое-что поймешь.