Москва 80

— Он сказал «Шадрин — это наша головная боль», правильно? — переспрашивал Грибин у коллег.

Все подтвердили это.

— Откуда архивариус посольства мог знать про Шадрина? — не унимался Грибин.

— Мы сами озвучили это имя во время допроса, — ответил ему кто-то.

— Ну и что? Если бы он не знал Шадрина, он никогда бы не произнес этой фразы, — не сдавался генерал.

— В сомнабулическом состоянии люди часто говорят загадочными фразами.

Грибин уже в десятый или одиннадцатый раз включил магнитофон, и из колонок вновь послышалось:

— Шадрин — это наша головная боль.

— «Наша боль» — это чья? — уже сам себя пытался убедить Грибин.

Внезапно, в коридорах дома возникла тревожная суета. Все забегали. Во двор коттеджа въехала машина Скорой помощи с реанимационным оборудованием. Туда стремительно загрузили носилки с Качерисом.

До Грибина долетали отрывки коротких и страшных фраз — «клиническая смерть», «остановка дыхания», «остановка сердца».

Спустя тридцать минут, как Скорая увезла Качериса, Грибина подозвали к телефону и сообщили:

— Он умер.

* * *

Первые трое суток сотрудники американского посольства пытались собственными силами найти Качериса, но на четвёртый день — по злой иронии судьбы это было 4 июля — обратились в Министерство Внутренних Дел СССР с официальным заявлением о пропаже гражданина США. Советская сторона заверила американского посла, что самым тщательным образом расследует все обстоятельства и постоянно будет держать его в курсе дела.

Реакция официального Вашингтона была сдержанной. Там изучили файлы с личным делом Качериса и посчитали, что тот мог стать жертвой собственного дурного характера и предельной недисциплинированности. Все вспомнили про то, как часто он садился за руль пьяным и даже пожалели, что посол сумел замять прошлогодний инцидент, когда русские хотели лишить его водительской лицензии.

В качестве жеста доброй воли американской стороне было предложено взаимодействие по неофициальным каналам. В рамках этого предложения Второе Главное Управление, в котором Грибин возглавлял 1-й отдел, передало американцам внутреннее досье КГБ на Качериса, в котором были отражены все его перемещение и контакты за последний год. При этом в досье отсутствовала информация о нелегальном возвращении Качериса в Москву вечером 12 февраля 1980 года.

Для вручения этого оперативного документа была специально организована встреча Грибина и Хеттевея, состоявшаяся в ресторане «Прага». Как часто говорилось на советском телевидении, — «встреча прошла в тёплой, дружественной обстановке, стороны обменялись взглядами на текущие вопросы международной политики».

В ходе встречи Хеттевей улыбался, даже похлопал по плечу «коллегу».

Грибин понимал, что такой матёрый разведчик как Хеттевей, никогда не признается том, что Качерис был одним из его парней. Хеттевей, в свою очередь, был уверен, что люди Грибина, скорее всего, похитили Качериса и сделали его тайным пленником в отместку за успешный побег Шадрина.

В ходе этой бессловесной дуэли противниками была выпита бутылка виски, а на выходе из ресторана Грибин и Хетевей предлагали друг другу воспользоваться своими машинами.

Последняя глава

Карьера и судьба Грибина повисли на волоске. Ситуация в Москве была тревожной и неопределенной. 4 июля, на третий день после исчезновения Качериса, посольство США подало официальное заявление в МВД СССР о пропаже американского гражданина. В этот же день из Москвы был отозван для консультаций резидент ЦРУ Хеттевей. Какими будут ответные ходы противника и какова степень его информированности об инциденте с Качерисом, оставалось неясным. В коридорах Лубянки среди генералитета все активней стала муссироваться идея о том, чтобы на время «убрать с поля» участников той злополучной акции с архивариусом.

— Зачем мне ехать в Свердловск, когда мой наградной пистолет на подмосковной даче? — в беседе с коллегой обронил Грибин в надежде быть услышанным.

Расчет оказался верным. Эти разговоры напугали руководство, и на 10 июля Грибину была назначена встреча с Председателем КГБ, которая и должна была расставить все точки над i относительно его дальнейшей судьбы.

За несколько дней до назначенного высочайшего приёма супруге Грибина позвонили из административного отдела КГБ и сообщили, что к ним на дачу направляются представители комиссии по контролю за хранением оружия. Самого генерала в этот момент в доме не было, и супруга попыталась сразу же позвонить ему на работу, но новоявленные гости уже стояли на пороге.

— Не волнуйтесь, Валентина Петровна. Это формальность, мы просто проверим сейф и составим протокол, — успокоили её члены комиссии.

По словам Валентины Петровны, сам пистолет они держали в руке от силы пару минут. Тем сильней было удивление вернувшегося вечером из Москвы Грибина.

— Наверняка, они с ним что-то сделали, — рассматривая стенки ствола, предположил генерал.

— Зачем им это надо? Они у всех проверяют, — без задней мысли ответила супруга.

— Проверить, что ли?

— Да ты с ума сошел! Стрелять собрался? Весь поселок разбудишь!