Москва на линии фронта

Защищенные КП были оборудованы и в секторах, откуда их авиационные начальники и командиры-зенитчики руководили совместными действиями подчиненных частей.

Но вернемся в июль 1941-го. До самого налета в частях и подразделениях обоих корпусов шли напряженная боевая учеба и слаживание.

На полигонах проводились стрельбы. Некоторые виртуозы-зенитчики умудрялись не только сбивать быстролетящие и маневрирующие воздушные цели первыми снарядами и очередями и превращать в решето конусы-мишени, но и перебивать тросы, на которых они буксировались самолетами.

В программу подготовки зенитчиков были включены и специальные стрельбы: по пикирующему самолету, по снижающимся парашютистам, по штурмовикам, по наземным целям прямой наводкой и с закрытых позиций. Вскоре пришло время наземной битвы за Москву, и все это пригодилось в полной мере.

У летчиков дела шли сложнее: новые самолеты были «сырыми», поступали с заводов порой с дефектами, а МиГ-3 еще и быстро загорались. Но главные трудности были в обучении ночным воздушным боям. О том, как учились им сослуживцы и подчиненные мужа на аэродроме в Люберцах, рассказала вдова командира эскадрильи 16-го иап К.В. Боброва, написавшая книгу о летчиках полка.

21 июля Сталин принимал у командования столичной ПВО экзамен – провел командно-штабное учение с руководством Московской ПВО по отражению дневного массированного налета. На следующий день он приказал повторить то же в ночных условиях. Но вместо КШУ на картах, той же ночью пришлось провести бой с реальным противником.

21 июля 1941 года в 22 часа 07 минут диктор Всесоюзного радио А. Уколычев объявил москвичам: «Граждане, воздушная тревога!»

Наличие в воздухе большой группы самолетов обнаружили расчеты ВНОС на рубеже Рославль – Смоленск. Информацию сразу передали на КП корпуса – это было в 21 час. В 22 часа стало ясно, что на Москву движутся с разных направлений и на разных высотах более 200 самолетов противника. Об этом сразу же доложили Сталину, он и принял решение об объявлении воздушной тревоги. Отражением налета воздушного противника генерал Журавлев вместе со своим штабом, начальником зенитной артиллерией и командиром 6-го ИАК руководил с нового КП.

Первая волна ударной группировки немцев собиралась из одиночных бомбардировщиков, шедших с трех направлений: северо-западного, западного и юго-западного. В общей сложности в воздухе сначала было до 70 бомбардировщиков. Они летели на высоте 2—3 тысяч метров вдоль шоссе и железных дорог, идущих к Москве.

Перед «Юнкерсами-88», «Хейнкелями-111» и «Дорнье-215» вдруг возникали лучи прожекторов, и сразу же их атаковали наши истребители. Не все экипажи немцев решались продолжить полет к цели, предпочитая сразу же сбросить бомбы и повернуть. Однако многие продолжали упрямо идти вперед, отстреливаясь от наседавших истребителей. Но когда на пути асов вдруг встала стена разрывов, они начали метаться, отыскивая «просветы» в облаках осколков от зенитных снарядов.

За первым эшелоном шла вторая волна бомбардировщиков, а за ней – третья и четвертая. Противник, словно тараном, старался пробить воздушную оборону Москвы.

На карте командира корпуса сгрудилось все нарастающее число свинцовых макетиков своих и чужих самолетов. Они появлялись после поступления с главного поста ВНОС четкой информации о самом важном: сколько самолетов находится в воздухе – квадрат их нахождения – высота – направление полета. И тогда на концентраторе и пультах начальников служб загорались красные кнопки: так объявлялся режим молчания в сети – это командир корпуса ставил задачу:

– Товарищ Климов, поднимите из Ржева два самолета в зону семь. Товарищ Сарбунов, обеспечьте прием истребителей в зоне семь.

При отсутствии у прожектористов связи с самолетами это было очень непростым делом!

Впоследствии, когда организация боя с воздушным противником стала делом обычным, офицеры управления научились предвидеть, прогнозировать, что и где можно ожидать, что нужно предпринять для взаимодействия.

Тем временем волна бомбардировщиков приближалась к Москве. Вслед за авиацией в бой вступали наземные части – зенитная артиллерия и пулеметные установки…

С самого начала налета бои над пригородной зоной и самой Москвой приняли столь ожесточенный характер, что гул сотен самолетных моторов, грохот от разрывов бомб и массированной стрельбы зенитных орудий и пулеметов сливались в сплошной рев. Стволы зенитных орудий раскалялись, с них слезала огнеупорная краска, их охлаждали обильно намоченными в воде шинелями, одеялами…

Насмерть дрались в небе столицы и наши истребители. Каждый из пилотов знал: пропущенный в центр города бомбардировщик – это до двух тонн бомб, несущих огромные разрушения и смерть десятков людей. И даже ценой собственной жизни, как Виктор Талалихин или Константин Титенков, летчики были готовы защитить москвичей от врага.