Москва слезам не верит

– Чего ты на них пялишься? – прошептала Людмила.

– Симпатичные, – шепотом ответила Катерина.

– Дура! Какая ты дура! – вздохнула Людмила. – Это же комитетчики, они здесь на работе.

– А что такое «комитетчики»?

– Чекисты.

Один из парней придвинулся ближе, видимо, хотел расслышать, о чем они шептались. Людмила вытащила Катерину из толпы и пошла вниз мимо театра «Современник» по Садовому кольцу.

– Пойдем в Дом кино, – предложила она. – Там сегодня французский фильм, может, кто проведет.

– А зачем проводить? – опять удивилась Катерина. – Билеты купим.

– Там кино без билетов смотрят, – объяснила Людмила.

Катерина не очень поняла, как можно ходить в кино, не покупая билета, но переспрашивать не стала. Она хотела понять про чекистов.

– Ты с ними знакома? – спросила Катерина.

– С кем?

– С чекистами.

– С ними знакомиться не надо, и так видно.

– А как? – все не могла понять Катерина.

– По взгляду. У них глаз крутится. Лицо неподвижно, а глаз туда-сюда. А костюмы ты их видела?

– Ну, видела.

– Им их в одном ателье шьют. И не модные, и не старомодные, а где-то посередине, чтоб в глаза не бросались.

– Но ты же заметила.

– Мне один знакомый объяснил. И ботинки у них до блеска начищены. Военная привычка. Они еще когда в училище учатся, их приучают следить за обувью. Потом они привыкают и не могут ходить в пыльных ботинках.

– Культурные люди – ботинки чистят, стихи любят.

– Ты в самом деле дура или притворяешься? – не выдержала Людмила.

Катерина не притворялась, она всегда хотела знать точно. Почему, как, зачем?

– Стихи они любят, – передразнила Людмила. – Мало ли что могут эти поэты сказать! А вдруг что-нибудь антисоветское?

– А я еще ни разу не слышала ничего антисоветского, – призналась Катерина.

– Еще услышишь. Какие твои годы!

Они дошли до улицы Воровского, там, в бывшем доме политкаторжан, разместился Дом кино, где собирались московские кинематографисты. Подкатывали «Победы», «Москвичи», нескольких полных немолодых мужчин с очень молодыми женщинами привезли на «ЗИМах». Они вышли, и машины тут же отъехали.

Казалось, здесь все знали друг друга. Здоровались, целовались. Людмила пыталась договориться с несколькими одинокими мужчинами, но те улыбались, разводили руками, извиняясь. Они ждали своих женщин или приятелей.

Катерина стояла в толпе и смотрела на актеров, знакомых по фильмам. Она узнала Ланового. Высокий, красивый, он поднимался по лестнице, чуть откинув голову, надменный и отрешенный. Катерина представила его на улицах Красногородска, такого медлительно-значительного, с откинутой головой, и рассмеялась. Так ходил местный красногородский сумасшедший Ванечка.

– Ты чего? – спросила Людмила. Ей так и не удалось никого уговорить, чтобы их провели, и она присоединилась к Катерине.

– Ой, Румянцева! – Катерина показала на Надежду Румянцеву.

Людмила осмотрела улыбающуюся актрису.

– Лет через пять будет похожа на Зинку – знаешь, которая в Красногородске на рынке пирожками торгует.

У Людмилы был приметливый и недобрый взгляд. Конечно, Румянцева напоминала Зинку, но та была толстая и глупая. Появились Ларионова и Рыбников. Ларионова была красива настоящей российской красотой: круглолицая, румяная, с ясными синими глазами. Рыбников оказался простоватым парнем, похожим на тех, которых он играл в недавно вышедших фильмах «Весна на Заречной улице» и «Высота». Песни, которые он пел в фильмах, пели теперь парни в их общежитии.

– Эти недолго проживут вместе, – прокомментировала Людмила.

– Почему? – удивилась Катерина.

– Уведут ее у него, – Людмила была категорична. – Таких красивых всегда уводят.

И никто тогда не знал, что проживут они вместе еще тридцать лет и Ларионова похоронит Рыбникова и останется вдовой.

Рыбников, проходя мимо них, подошел к высокому, не очень молодому, явно за тридцать, мужчине:

– Ты кого-нибудь ждешь?

– Жду, – раздраженно ответил мужчина, – Ленку. У нее пропуск.

– Сейчас я выпишу тебе пропуск, – пообещал Рыбников.

– А вы тоже артист? – спросила Катерина, когда Рыбников отошел.

– Начинающий. – усмехнулся мужчина.

– Поздновато начинаете, – заметила Людмила.

– А как ваша фамилия? – поинтересовалась Катерина.

– Неважно. Я только в одном фильме снялся. Вы этот фильм не видели.

– Скажите! – попросила Людмила. – А вдруг мы его увидим.

– Ну, Смоктуновский, – ответил мужчина.

Эту фамилию девушки не слышали. Но Катерина ее запомнила. Потом этот актер будет много сниматься, а в театр зрители будут приходить «на Смоктуновского». Через двадцать лет Катерина на заседании в Моссовете напомнит ему об их первой встрече на лестнице Дома кино, он улыбнется:

– Как же, как же. Помню.