Мост

– Я так-то Леонид, но Лёня, ты понимаешь, имя отягощенное…

Он был большой, бородатый и быстрый, прозвище ему подходило. Младенец Варя охотно лежала у него на руках, совет Эли носить ее пузичком вниз Спарта выслушал внимательно и тут же применил. Как-то быстро диван под Элей оказался застелен чистым, она упала в подушку и ничего во сне не видела. Только засобиралась выспаться получше, как в кухне по ту сторону обеденного стола кто-то замяукал и завозился. Эля села.

– Да включи ты свет, я не сплю, расшибешь мелкую в темноте.

Щелкнул выключатель. В кухне стоял Спарта в длинных семейниках, с младеницей на одной руке и с бутылкой во второй.

– Давай сюда, – тихо сказала Эля, – двумя руками все делай.

– Слушай, я сейчас еще себе пожрать быстро соображу, – шепотом отозвался он, отмеривая из банки смесь. – Мне уже уходить через полчаса, пусть Мариша поспит.

– А… – спохватилась Эля. – Стой-стой, ты лучше скажи, когда Варьку в следующий раз кормить и чего как ей разводить. Мы бы с ней тогда тут потихоньку посидели, пусть Маринка спит как человек.

Спарта сверкнул зубами из бороды – улыбнулся, показал большой палец, сварил себе и Эле кофе, сожрал полкастрюли гречки и на цыпочках ушел на работу.

Эля откинулась на диване, покачивая Варьку на руке. Та затихла. Эля медленно сползла плашмя на спину, переложила Варю на грудь – та вроде не возражала – и закемарила обратно вполглаза. Знаем мы этих младенцев, только спихни ее на жесткую простыню, сразу услышишь, кто в доме хозяин.

– Эля! – звонко крикнула Маринка у нее над ухом.

Было уже совсем светло. Вид Маринка имела страшно напуганный.

– Что такое?

– Где Варька?

– Да вот же, – удивилась Эля.

Варя тоже удивилась, зевала и размахивала руками, и пахло от нее совершенно не розами.

– Ты чего меня не разбудила?

– А на хрена? Я норм с ней повалялась, и ей вроде все нравится.

– А если бы уронила? – голос Маринки задрожал.

– Трех не роняла, четвертую с чего ронять? Иди вон, раз соскучилась, штаны ей меняй.

Было уже одиннадцать утра, запасную бутылку Варька давно высосала. У Маринки был вид человека, впервые за полгода встретившегося с подушкой. Очень быстро она позавтракала и унеслась выгуливать ребенка, а Эля упала спать обратно, так что дня в пятницу для нее не было. Вечером, после ужина, она уговорила Маринку сдвинуть стол, перекатила на кухню кроватку, забрала с кресел пару подушек и строго велела ребятам спать всю ночь.

Где-то часа в три, в самую собачью вахту, Варька начала гундеть – ну а что, она ж не виновата, колики – это неприятно, да Эля и настроилась на трудовую ночевку, то ходила по кухне, то массировала животик, то сидела, качаясь с полуспящей младеницей на руке. Картинки, замелькавшие перед глазами, как и в прошлый раз, не особенно отвлекали от реальности, но странным образом делали реальность значительно выносимее. «Тамада хороший, – вспомнилось Эле, – и конкурсы интересные…»