Мост. Боль. Дверь

Горький аромат, преобразованный теплом и паром, утратил романтическую остроту, в нем появились деловитые молекулы сытости, они заполнили прихожую и вытеснили из нее Ваську. Васька сообразил вдруг, что идет поперек путей по бескрайней маневровой горке, а земля на ней усыпана хрустящим антрацитом, дождь накрапывает, но, главное, нету на этой горке вагона, который бы его настигал, вгоняя в озноб. Идет Васька, размазывает по лицу угольную чернь, жрать хочется, но еще больше хочется залезть в пустую теплушку. Если окажется в углу охапка сена, он ляжет, и пусть его куда-то везут. И пусть кричат паровозы…

Пушкари суетились, пытались завести свой тягач, но он не заводился. Васькин водитель Саша пошел им помочь, механик он был первоклассный. С Сашей пошли любители давать советы в деле починки двигателей. В машине у крупнокалиберного пулемета остался нелюбопытный и невозмутимый Линьков. Микола и Серега, поскандалив со своим командиром, спустились в метро. Васька советовал им загорать как люди и не лазать в незнакомое подземелье. А они возмущались:

— Мало ли — кричали они. — Может, мы стоим тут на солнышке, а они прут. Выйдут на нас ротой и что? И все, Вася. Не дожил герой до победы. Поленился в разведку сходить разведчик.

— Да идите вы, — сказал Васька. — Что вы в этом метро не видали? Только не отходите далеко. Оглядитесь чуток — и наверх. Скоро поедем.

На перекрестке, ударяясь в брусчатку, визжали болванки. Танки и самоходки на перекрестке вели бой.

В сквере, между одинаковыми домами, отделанными под нешлифованный гранит, с крышами в башенках и шатрах, копали колодец. Два старика по очереди опускались по стремянке на дно ямы, нагружали большое ведро тяжелой землей. Четыре женщины, по две зараз, ведро поднимали и относили в сторонку, к небольшой вазе белого мрамора.

У Васьки было движение помочь им, но женщины, несшие ведро, посмотрели на него не то чтобы зло, но как-то неодобрительно.

Васька к машине пошел.

У входа в метро стояли пареньки-фольксштурмовцы. Микола и Серега нашли их на темном пустом перроне.

В метро они пропитались кислым запахом страха, дешевого курева и железной дороги. Их высоко подпоясанные шинели странным образом напоминали подшитые взрослые валенки на мальчишечьих тонких ногах. Тяжелые суконные пилотки глубоко осели, оттопырив паренькам вялые уши. Один солдатик был в засаленном танковом шлеме.

Стояли они тесно, смотрели исподлобья, некоторые, предчувствуя Васькин взгляд, отворачивались.

Два снаряда подряд ухнули в дом напротив — запорошили всех штукатуркой.

Паренек в танковом шлеме вдруг быстро сунул руку за пазуху — шинель у него слегка оттопыривалась на груди. Васька подскочил, вывернул его руку, сам слазал ему за пазуху и покраснел — солдатик-фольксштурмовец оказался девушкой.

Васька закричал, почему-то всерьез разозлившись:

— Ты, Жанна д'Арк сопливая Сидела бы в подвале тихо.

Микола подошел к девчонке, сказал соболезнующе:

— Дура. — Снял ее танковый шлем. На плечи упали светло-русые волосы с пепельным оттенком, Микола присвистнул и пощупал их пальцами. Девчонка ударила его по руке. — И на кой тебе этот шлем? — проворчал он. — К твоим волосам косынка пошла бы или берет. Ферштеен — берет? И драться не нужно.

Кулаки у девчонки были крепко сжаты, даже косточки побелели. Она качнулась к своим парням. А они стояли потупившись, как бы делали от нее шаг в сторону.

А Серега насвистывал — такой музыкальный.

Васька огляделся, отцепил от ремня гранату, выдернул чеку. Фольксштурмовцы бросились на землю. Девушка закрыла темя узкими в запястьях руками.

— Салажня, — сказал Серега, прекратив свистать. — Не будет он вас гранатой глушить. Он вас на крючок возьмет… Ауфштеен — закричал он. — Гитлер капут.

Неподалеку додж три четверти фыркал, но заводиться пока не желал. Водитель Саша и еще двое Васькиных ребят утонули в доджевом нутре. Пушкари отцепили от тягача свою пушку и самосильно тянули ее к перекрестку.

Васька перешел на другую сторону улицы, магазин он увидел, когда Микола снял с девушки танковый шлем, и тогда же в его голове родилась эта мысль, даже не мысль, скорее импульс.

Дверь в магазин была закрыта тяжелыми жалюзи, крашенными, что прилично металлу, в шаровый цвет.

Снаряд чиркнул в стену над Васькой и ушел рикошетом, засвистав на такой высокой ноте, что все и сам Васька припали к земле. Снаряд затих внезапно — судьба ему была вонзиться во что-то мягкое, глухо охнувшее…

Жалюзи были заперты на замок у самого асфальта. Васька подложил под замок гранату и отступил за пилон, поддерживающий портик над входной нишей.

Граната хлопнула не страшно. Осколки выщербили асфальт. Вывеска над магазином дрогнула, но не упала. Некоторые мальчишки-фольксштурмовцы присели.

— И чего вы такие пугливые? В Польше ваша братва резвее была, — сказал Серега и опять засвистал.

Васька подергал искривленные взрывом жалюзи. Крикнул:

— Ведите их сюда, пусть поработают.

Микола поднял жалюзи один. Старики и женщины, копавшие колодец, подошли к чугунной решетке сквера.