Мост через реку Сан. Холокост: пропущенная страница

Фессель Мозес, 1910 года рождения, 27 сентября 1939 года перешел реку Сан, 25 июня 1940 года задержан во Львове без документов на право передвижения в СССР, без определенных занятий, проживал на территории СССР 9 месяцев, в польской армии не служил, в партии ни в какой не состоял, профессия, род занятий – купец. Так – в анкете арестованного, в последующих документах на этот счет сказано иное – «по специальности продавец продовольственного магазина».

– С чего вы жили, если не работали?

– Я жил за счет тех средств, которые привез с собой из дому, у меня было 1000 рублей. Не хотел получать паспорт, так как хотел уехать в Кросно к родным.

Следствие закончено 4 июля 1940 года, прокурор Львовской области Харитонов утвердил обвинительное заключение и направил дело в ОСО, которое 26 сентября решило заключить Мозеса, как социально опасный элемент, в исправительно-трудовой лагерь сроком на три года.

В тот же день на тот же срок отправился в лагерь задержанный вместе с братом Фессель Шая, 1906 года рождения, «без определенных занятий», который «жил на деньги, привезенные с собой, желает уехать в Германию, к родителям и невесте в Кросно».

Среди таких молодых людей, кто не желал ни получать советский паспорт, ни возвращаться, был бухгалтер из Варшавы Юзеф Шильд-Фальсе-Оршице, 1912 года рождения, задержанный в августе 1940 года во Львове. «Во время выселения беженцев из Львова уклонился от выселения и проживал во Львове без документов и прописки».

– Я приехал во Львов в сентябре или октябре 1939 года, тогда граница была открыта.

– Вы лжете. На что существовали?

– Я продавал свои вещи.

– Что, их было у вас много?

– Нет, но я имел 5 или 6 костюмов, которые я продавал.

– Не крутите, расскажите о том, как занимались спекуляцией.

– Я спекуляцией не занимался.

– Вы не искренне себя ведете на следствии. У вас при аресте изъято 2 образца шерстяной материи.

– Я их достал для того, чтобы показать сестре на пальто.

Диалог взят из протокола допроса 29 сентября 1940 года, подписанного старшим следователем УНКВД Львовской области Пименовым.

В СССР спекуляция считалась извлечением нетрудовых доходов и признавалась уголовным преступлением. По Уголовному кодексу преследовалась «скупка и перепродажа товаров с целью наживы». Легальное предпринимательство было упразднено еще в конце 20-х годов.

Но, по всей видимости, начальство не рекомендовало вменять беглецам еще и статью о спекуляции. Тем не менее следователи бдительно интересовались у задержанных, что они собирались делать с ввезенными вещами, если такие были. Закройщику Маеру Зильберштайну 21 ноября 1939 года удалось перенести через границу «3 пары шелковых чулок, 11 рубах верхних, 3 кальсон», – все это перечислено в списке изъятого у беглеца имущества.

«Не знал, что нельзя жить без паспорта, так как имел разрешение на временное жительство, – говорил на следствии Леопольд Фельдштейн, 1881 года рождения, агент по доставке товаров. – Не признаю вины, так как принужден германскими войсками бежать на сторону СССР. Приехал из Вены, нас собрали эшелоном и направили в бывшую Польшу до станции Ниско, откуда пешком мы добрались до СССР».

Недалеко от советской границы, в поселке Ниско на реке Сан, откуда убежал Фельдштейн, нацистами был создан «лагерь для переобучения евреев». В октябре 1939 года туда депортировали из Вены евреев, которых заставляли подписывать заявления об их якобы добровольном переезде в Ниско. С собой разрешалось взять минимальный багаж. Всего туда пришло шесть эшелонов с 4–5 тысячами человек. Лагерь закрылся из-за протестов генерал-губернатора Ганса Франка, желавшего сделать Генерал-губернаторство «юденфрай» – свободным от евреев.

Алоиз Фиштайн, 1885 года рождения, «сын служителя культа, крупный купец-лесопромышленник». Судя по фото, где он в шляпе, и вправду солидный господин. «9 месяцев проживал во Львове без документов на право проживания в СССР». Не получал паспорт, потому что хотел выехать в Америку через Румынию. Русский язык знал, в Первую мировую войну – капрал австрийской армии, год провел в плену в России.

– Вы, как чешский подданный, почему бежали от германской армии?

– Потому что немцы убивали евреев, и я спасал свою жизнь.

– Почему бежали один?

– Потому что думал, война не долго будет, немец будет отогнан от Польши, и я возвращусь к семье. Семью я не брал, так как германские войска женщин и детей не убивали, а одних только мужчин.

– Вы проживаете на территории Советского Союза без документов.

– Как же так? Ведь у меня польский паспорт?

– Паспорт несуществующего государства не есть паспорт. Мы не признаем Польши.

Это – диалог, который вел со следователем Юлий Марголин. Летом 1939 года он из Палестины, где он жил и где оставалась его семья, отправился навестить родителей, оставшихся в Пинске, занятом советскими войсками в сентябре 1939 года. А это – заученные мною в детстве строки Владимира Маяковского, где есть не только о советском паспорте, но и о польском тоже.