Мост Её Величества

Для завязки разговора я спросил о ценах на продукты. Таня сказала, что такие колбаски стоят в соседней индусской лавке два паунда за кило (90p за фунт веса). Примерно такие же цены в гипермаркете «Tesco» и в других крупных супермаркетах. Как и куриные окорочка, реализуемые здесь в упаковках от двух до десяти кило, как и котлеты-бургеры, относятся к самым популярным продуктам в среде гастарбайтеров и местных «социальщиков». Помидоры в жестяной банке стоят всего 15p. Хлеб нарезной от 25p за упаковку весом в фунт. Если покупать в основном «социальные» продукты, то можно питаться не просто дешево, а очень дешево.

Нормальные продукты — Таня так и сказала — «нормальные», давая понять вполне определенно, что то, что мы ели за ужином, к этому разряду не относится — стоят много дороже. Ну а некоторых более привычных, чем здешние «колбаски», нашим желудкам продуктов, в здешних супермаркетах, тем более, в индусских или паковских лавках, нет от слова совсем.

Тень вызвался помыть посуду после ужина. Я взялся выполнять функции лекаря. В свое время, надо сказать, я полупрофессионально занимался спортом — легкой атлетикой, академической греблей, волейболом, баскетболом (чего только не перепробовал, но ни в одном из видов дальше уровня КМС не продвинулся). У меня самого не раз на фоне нагрузок случались мышечные повреждения и растяжения связок, из-за чего приходилось недели на две, иногда на месяц прекращать тренировки, не говоря уже о выступлениях. Хотя я уже лет десять как не занимаюсь спортом, — зарядку и то редко делаю — обретенные прежде знания в области лечения такого рода травм (элементарные знания) никуда не делись.

Для начала пришлось размотать бинтовую повязку, пропитанную какой-то пахучей мазью (на этот раз Татьяна мне доверилась). Осмотрел кисть руки; к счастью, дело обстояло не так плохо, как мне поначалу думалось. Синячный след никуда не делся, но отека не было; значит, о серьезном растяжении речи быть не может, не говоря уже о надрыве связок.

Кисть вращается во всех направлениях; ощущения несколько болезненные, судя по тому, как моя дорогая пациентка морщится, но резкой нестерпимой боли эти движения не вызывают. У моей лучшей половины твердый характер, — мне ли не знать — но кожа очень нежная, чувствительная. Такой синяк на запястье, — скорее всего — следствие длительной и монотонной нагрузки на кисть руки, но не растяжения и не надрыва связок. Но если продолжать нагружать руку, если не поберечься, то можно получить уже серьезную травму.

Я нанес на кисть правой руки противовоспалительную мазь; медленно и аккуратно втер в кожу, заодно и промассажировал. На одной из полок в шкафу, там, где лежал пакет с шерстяными нитками и спицами, я еще вчера заметил линейку. Обычная ученическая линейка, деревянная; если она и отличалась от тех линеек, которыми пользовались в те времена, когда я сам еще ходил в начальные классы, то лишь тем, что длина ее составляет один фут, а размечена она в дюймах, каждый из которых имеет еще 15 мелких делений.

Прежде, чем Татьяна успела что-то сказать, я сломал эту ученическую линейку пополам — получил две заготовки для шин. Разорвал упаковку с бинтом. Зафиксировал кисть руки при помощи этих пластинок, после чего, придерживая пальцами левой руки «шины», стал делать плотную повязку.

Мы не начинали серьезного разговора, пока не вернулся наш земляк. Я не расспрашивал жену, как она оказалась в этом доме по Оксфорд Авеню, что этому предшествовало. Она, в свою очередь, не совестила меня, не обвиняла в том, что произошло за истекшие сутки.

Не знаю, о чем думала Татьяна в эти минуты, могу лишь гадать. Мне же на ум пришла аллюзия из знаменитой книги Киплинга — мы, как мне представлялось, подобно зверям из «Книги джунглей», ощущая грозную опасность, нависшую над нами, над каждым из нас, действуя на уровне древних базовых инстинктов, решили заключить что-то вроде пакта о ненападении, «водяного перемирия».

Вскоре вернулся Николай, причем, не с пустыми руками. Я посмотрел на две банки «лагера» и банку «сайдра», которые он выложил из пакета на стол, затем перевел взгляд на жену.

— Это я попросила Николая, чтобы он сходил к индусам в лавку, — сказала жена. — Откройте кто-нибудь сайдр… пожалуйста, — она подняла руку со свежей повязкой.

Я открыл банку с яблочным сидром и передал ее жене. Николай жадно приложился к жестянке с местным пивом.

— Стакан принести?

— Нет, не надо… А ты чего? — Она посмотрела на меня.

— Мне бы яду, — мрачно заметил я.

— Выпей, как лекарство, — сказала Татьяна. — А потом начинай излагать свой план.

— Положение, в котором мы оказались, можно охарактеризовать известным словом из четырех букв…

Тень тут же назвал вслух это словечко; я, бросив на него косой взгляд, продолжил:

— Вина за случившееся целиком на мне. Что-то перемкнуло в голове… сам не знаю. Но это уже не важно… рыбка задом не плывет, пасту в тюбик обратно не затолкаешь. У нас с Николаем нет документов, денег тоже, можно сказать, нет. Мы в чужой стране. Мы даже выбраться из этой…

— Жопы, — подсказал Николай.