Мост к разуму

Ну да, конечно же! Амелия вдруг вспомнила, что сама попросила Джулиана забрать сумку домой. Сумка была дорогая, ручной работы, и здесь просто негде было ее поставить, чтобы не опасаться за сохранность вещей.

Интересно, что еще она забыла? Высшая школа математических наук доктора Джона Д. О'Брайена находилась на Нью-Дадли. Кабинет Амелии в лаборатории – номер 12–344. Номер телефона Джулиана? Восемь.

Амелия забрала из душевой сумочку с косметикой и разными мелочами и достала оттуда мини-комм. На панели с кнопками остался застывший мазок зубной пасты. Амелия села на кровать, отчистила комм и набрала номер Джулиана.

– Мистер Класс на занятиях, – сказал автоответчик. – У вас что-то срочное?

– Нет. Просто сообщение, – Амелия помолчала. – Милый, принеси мне какую-нибудь одежду. Меня выписали.

Она положила комм обратно в косметичку и потрогала затылок. Пальцы наткнулись на прохладный металлический диск в основании черепа. Амелия смахнула набежавшие слезы и коротко ругнулась:

– Черт!

Высокая, массивная санитарка вкатила в палату кресло-каталку, на котором сидела маленькая дрожащая китаянка.

– Это еще что за новости? – возмутилась санитарка, увидев Амелию. – Эта кровать должна быть свободна!

Амелию разобрал смех. Она взяла под мышку косметичку и книжку Чандлера, другой рукой запахнула поплотнее больничный халатик и вышла в коридор.

* * *

Я отыскал Амелию далеко не сразу. В ее палате были только крикливые старые склочницы, которые или ничего не говорили, или обманывали меня. Амелия оказалась в приемном покое. Ей нечем было заплатить за комнату и за медицинское обслуживание, но зато ей бесплатно принесли порцию какой-то совершенно несъедобной пищи – хотя она ее и не заказывала.

Наверное, эта еда оказалась последней каплей, переполнившей ее чашу терпения. Когда я подал Амелии одежду, она одним движением сбросила убогий голубоватый больничный халат и осталась совершенно обнаженной. В комнате, кроме нас, было еще восемь или девять человек.

Я застыл, словно громом пораженный. И это – моя скромница Амелия?

Регистратор, кудрявый молодой человек, вскочил с места.

– Стойте! Вы… Что вы такое делаете! Здесь нельзя!..

– Ничего, смотрите, – Амелия первым делом надела рубашку и неторопливо застегнула ее на все пуговицы. – Меня вышвырнули из моей комнаты. И мне просто больше негде…

– Амелия!.. – она и бровью не повела, будто не услышала меня.

– Пройдите в женский туалет! Уйдите скорее!

– Спасибо, но я не уйду, – Амелия встала на одну ногу и принялась натягивать носок, но пошатнулась и чуть не упала – я едва успел поддержать ее. Все присутствующие замерли в почтительном молчании.

– Я вызову охранника!

– Не вызовете, – Амелия, в одних носках и рубашке, совершенно голая от талии до лодыжек, прошагала через всю комнату и остановилась у столика регистратора. Она была на пару дюймов выше парня-регистратора и смотрела на него сверху вниз. Он тоже смотрел вниз – так, будто никогда в жизни не видел рядом со своим столиком треугольного островка женских лобковых волос. – Не вызовете. А то я закачу истерику, – ровным голосом произнесла Амелия. – Можете мне поверить.

Регистратор сел. Его рот открывался и закрывался, но он не мог произнести ни звука. Амелия натянула брюки, обулась, подобрала больничный халат и швырнула его в утилизатор.

– Джулиан, мне не нравится это место, – она протянула мне руку. – Пойдем шокировать народ куда-нибудь еще.

Пока мы не вышли в коридор, в комнате стояла мертвая тишина. Как только дверь за нами закрылась, свидетели этой сцены тотчас же принялись бурно делиться впечатлениями. Амелия смотрела прямо перед собой и улыбалась.

– Плохой день?

– Плохое место, – она нахмурилась. – Я действительно сделала то, что думаю, что сделала?

Я огляделся и прошептал:

– Это же Техас. Разве ты не знаешь, что здесь противозаконно демонстрировать свою голую задницу чернокожим мужчинам?

– Я как-то все время забываю об этом, – Амелия улыбнулась и пожала мне руку. – Обещаю писать тебе из тюрьмы каждый день.

Внизу нас ждало такси. Мы сели в машину, Амелия назвала мой адрес.

– Моя сумка ведь у тебя, да?

– Ага… Но я могу ее принести, – дома у меня был страшный бардак. – Я не очень-то готов принимать у себя изысканное общество.

– А я вовсе и не общество, – она потерла глаза. – И уж тем более не изысканное.

Вообще-то, в моей квартире царил кавардак еще две недели назад, когда я уезжал в Портобелло, и у меня просто не было времени как следует прибраться по возвращении, так что я только прибавлял к старому беспорядку новый. Мы вошли в мой однокомнатный кошмар, пять на десять метров жуткого беспорядка. На каждой ровной поверхности лежали кипы бумаг. Куча грязной одежды в одном углу утонченно гармонировала с завалом грязных тарелок в мойке. Ко всему прочему я забыл отключить кофеварку, когда уходил на занятия, так что к общему аромату затхлости и запустения прибавился интересный оттенок запаха горелого кофе. Амелия рассмеялась.

– Знаешь, это даже хуже, чем я ожидала! – до сегодняшнего дня она бывала у меня только два раза, и оба раза я готовился к ее приходу заранее.