Мосты

- Князь-жених и княжна-невеста, великий сват и великая сваха, посаженый отец и посаженая мать...

- Будет тебе...

- А также высокочтимый дружка милости просят вас на свадьбу... Вас и моего двоюродного брата Андрея.

- Ты что, надумал всех покойников на свадьбу собрать?

- Хоть двоюродных братьев, тетушка Анисья.

- Пусть спят мирно.

Я содрогнулся. Пятеро двоюродных братьев было у меня, один остался. И тот калека. Страдания матерей... Никогда не думал, что братья сохранились в памяти такими живыми, такими близкими.

Андрей Шербан! Все девушки и парни Кукоары хотели, чтобы у них был такой помощник на прополке. Человек, привыкший работать на совесть, не собьется с борозды. Таков был Андрей. Такой он, наверное, был и на фронте. Да будет ему земля пухом... Андрей с жизнью в расчете. Отдал ее за меня, за девушек, что его проводили и в чьей памяти он остался таким, как был, молодым.

Михаил Брумэ! Заботливо, как отец, берег он младшего братишку, Филуцэ. Росли без родителей. Потом оба попали на фронт. Мы проводили их до Теленешт. И потом еще шли немного вслед за колонной мобилизованных. Пели, были веселы, молоды, не женаты. Михаил сказал моему отцу: "Застать бы вас здоровыми, дядя Костаке!.. Присмотрите за нашим домом... как бы не утянули окна и двери..." Дом дожидается их. Целый, нетронутый. Промерзший: нынешней зимой труба его не дымилась. И кто знает, когда над ней взовьется дымок. Михаил погиб. Филуцэ ранен в голову. Единственное письмецо пришло от него. Да и то написано медсестрой. У Филуцэ головокружения, обмороки... Теряет зрение. Очнувшись, видит все, как в тумане. Предстоит операция.

Прохожу с бутылкой вина мимо заброшенных ворот. Брата Михаила больше не увижу. Знал парень толк в овцах. Как и дядя Думитру, его отец. Посмотрит нёбо барана - сразу скажет, какие ягнята народятся по весне.

Теперь по дому гуляет ветер. Одна оконная шибка выбита. Метель обвила толстой изморозью нити паутины.

- Эй, Михаил! Привет... Пошли на свадьбу плясать!..

- ...ааать... - откликается эхо изо всех углов. Стонет и лежанка, и горнушка, и печь. Словно кто-то бьет в барабан. Здорово играют бравичане! У Евлампия то трубу услышишь, то кларнет, то сухо гудит барабанная шкура. У бравичан - все одна берущая за душу мелодия.

- Пошли домой! Простыть хочешь?

- Как смекнула, что я здесь, мама?

- Знаю я тебя... Пошли.

- Я на свадьбу, мама.

- Хватит, не ходи.

- Чего?

- Там переполох. У невесты кровь пошла горлом... Тебя разыскивают... Говорят, ты ей подсунул травы...

- Какой еще травы?

- Бабушка разбиралась, я не знаю.

- Разрыв... разрыв-трава?..

- Бурьян такой... Ворожеи в них толк знают. Пошли домой.

- Что пристала?

- Точь-в-точь как отец. Слегка переберете - бог знает какие глупости натворите.

Дома мать продолжала обращаться со мной, как с маленьким ребенком. Положила мне теплую руку на лоб. Что-то нашептывала:

- Мать, ты случайно меня не заговариваешь?

- Заговариваю... чтобы успокоился. Ладно, сейчас пройдет. Ее увезли в больницу. Там врачи...

Да, жизнь горька. Беспощадна. За каждое мгновение радости, за каждую кроху счастья требует расплаты. Жертв. А мы было совсем успокоились, решили, что бани и мыло осилили сыпняк. Последние несколько месяцев не было ни одного заболевания во всем районе.

А вот и товарищ Синица! Пришел к нам ночевать. Вместе с математиком, с Ниной Андреевной. Таков уж этот человек - шагу не ступит, чтобы молодежь не увязалась следом. Мать угостила их, чем могла. Разговоры шли только о невесте. Они ее уже видели в больнице - остриженную, обезображенную, не узнать.

Впервые подумалось мне, что и Негарэ - люди, как все остальные. Случается, им тоже не везет.

На другой день с паникой, что в районе снова появился сыпной тиф, было начисто покончено. Врачи пришли к выводу, что Вику необходимо отправить в туберкулезный санаторий.

...А две недели спустя я брел по оргеевским руинам. Искал квартиру. Спрашивал у дверей:

- Не сдадите комнатушку?

- Нету, к сожалению.

Из-за курганов щебня и камней выскакивали мои собратья - будущие студенты педучилища. Подобно мне, возвращались ни с чем. Мало кому повезло. И мы семенили, как цыплята за наседкой, за нашим завхозом. Наконец он нас порадовал.

- Раздобыл койки... Тысяча извинений, не нашел соломы для матрацев... Но на летней сессии мы вас примем по-царски. Теперь прошу выбрать кровати. Устраивайтесь...

Педагоги, директора школ, мы помчались, как ученики, выбирать кровати получше. Но все они оказались на один лад. У некоторых совсем отбиты ножки, две-три пружины сохранились от сетки. У иных вместо сеток натянуты накрест полосы от бочковых обручей.

Я нашел кровать с двумя уцелевшими ножками. Под другой конец подложил огромный камень. Застелил матрацем из мешковины поверх железных полос.

Наутро проснулся - спина в клеточку. Но все же спал. Иным пришлось хуже: мыкались на лежанках из неотесанных досок разной толщины. На лекции шли скрючившись, как вопросительный знак. Но шли, куда деваться?