Мотив Х

Эйнар Стенсон, по-видимому, держал Муландера под наблюдением, и в тот вечер он последовал за ним на встречу с женщиной. Получается, у Муландера был роман? Неужели все из-за него? Все потому, что Муландер предал его дочь, Гертруду?

Фотография была перенесена в стоп-ванну, потом ее поместили в фиксирующий раствор, а затем ее нужно было повесить сушиться, но Фабиан уже принялся рассматривать следующий снимок, на котором одно темное поле вот-вот должно было стать более четким в своих очертаниях.

Это снова был тот же самый «Сааб», но на этот раз снимок был сделан сзади и в совершенно другом месте, с деревьями и кустарниками на заднем плане. На этом фото был лишь темный силуэт Муландера. Зато хорошо видна та самая женщина. На ней было надето то же светлое платье, что и на фотографиях в ящике стола Хуго Эльвина, она направлялась прямо к машине с широкой улыбкой.

Но только увидев следующий снимок, предпоследний на этой пленке Эйнара, Фабиан осознал, что у него появилось какое-то странное ощущение. Ему показалось, что он узнал ее. Он не мог сказать, где именно, но чем больше изучал ее лицо на фотографии, тем больше убеждался, что где-то точно видел эту женщину и не так давно.

34

Человек, стрелявший в Лилью в лесу Седеросена, теперь сидел и ждал в комнате для допросов. Наконец она вошла и медленно закрыла за собой дверь. Она намеренно заставила его ждать несколько лишних часов с маленьким пластиковым стаканчиком воды в качестве единственной компании. Все для того, чтобы дать ему возможность понять, кто из них главный.

Но как только она обернулась и встретилась с ним взглядом, то поняла, что часов, проведенных в изоляции, оказалось недостаточно. Нетронутый стакан так и стоял на столе, а то, как пристально он посмотрел на нее, заставило Ирен опустить глаза в пол, пока она садилась напротив него.

Как будто этого было мало, она попыталась улыбнуться, когда собралась с силами, чтобы снова посмотреть на него. Все это было так глупо, что ей захотелось дать себе пощечину, чтобы прийти в себя и начать все сначала.

— Это правда, что тебя зовут Игорь Сканос, и ты младший брат Ассара Сканоса? — Она посмотрела ему прямо в глаза, твердо решив не отводить взгляд, пока он сам этого не сделает.

Игорь Сканос кивнул и, казалось, был совершенно равнодушен к ее попыткам завоевать авторитет.

— Я бы хотела, чтобы ты отвечал вслух, так как это допрос, а не театр пантомимы, — продолжала она и сразу почувствовала, как тяжело смотреть куда-то, не моргая. — Кивание не остается на аудиозаписи.

— Нет, но, может быть, останется на одной из камер. — Теперь улыбнулся он, при этом даже не сделав попытку отвести взгляд. Сразу стало ясно, кто из них двоих одержал верх.

— Хорошо. По крайней мере, теперь мы знаем, что ты умеешь говорить. — Он изучал ее. Но не как сексуальный объект. В его взгляде не было похоти. Никакого флирта. Ничего пошлого, с чем она так часто сталкивалась. Нет, это было что-то совершенно иное и на совершенно другом уровне, и это почему-то заставило ее чувствовать себя еще более незащищенной. — Начнем с того, почему ты стрелял в меня.

— Если бы я стрелял в тебя, то тебя бы здесь сейчас не было. — Улыбка исчезла, и на короткое мгновение он перестал смотреть ей прямо в глаза и бросил взгляд на ее правый бок.

— Значит, ты утверждаешь, что стрелял в оленя, хотя до начала сезона охоты осталось больше четырех месяцев? — Она больше не могла выдерживать этот взгляд и притворилась, что кашляет, чтобы хоть на несколько секунд прикрыть веки, дабы поражение не было слишком очевидным.

— Совершенно верно. — Он улыбнулся так, словно прекрасно осознавал ее жалкую попытку.

— Другими словами, ты признаешь, что занимался незаконной охотой? — Он что, смотрел на ее ухо? Ее уши были немного оттопырены, она это знала. Но не настолько, чтобы люди обращали на это внимание. — Хорошо. Тогда мы оставим это и перейдем к тому, почему мы здесь собрались, а именно, к твоему брату Ассару Сканосу.

— А что с ним?

— Он подозревается в убийстве одиннадцатилетнего мальчика Мунифа Ганема, о котором ты, возможно, читал в газетах.

Игорь Сканос никак не отреагировал, только немного опустил глаза.

— Или ты не слышал об этом, поскольку был в лесу и занимался охотой?

На что он смотрел теперь? На ее нос? Что он делает, черт возьми?

— Тебе стоит как-нибудь попробовать. Уже через несколько часов ты сможешь услышать собственные мысли.

— И что же они говорят? Твои мысли о подозрениях в адрес брата?

Игорь Сканос скрестил руки на груди и с улыбкой откинулся на спинку стула.

— Я так понимаю, это из-за того коричневого мальца, которого простирнули в машинке?

— Что, прости? — Она решила, что он шутит и проверяет границы дозволенного. Но эта улыбка исходила не от того, кто шутил. Все это на самом деле привело его в хорошее настроение. — «Простирнули в машинке». Вот как ты на это смотришь? Именно так ему стоило сделать, чтобы отмыть свою грязную коричневую кожу до чистоты. Может быть, ты даже считаешь, что надо было добавить хлорки, чтобы мальчик стал еще бледнее?