Мотивация и мотивы

2) потребность дает толчок к возникновению мотива;

3) потребность преобразуется в мотив после опредмечивания, т. е. после нахождения предмета, могущего ее удовлетворить;

4) потребность — часть мотива (В. А. Иванников, например, считает, что если побуждение принять за мотив, то частью этого побуждения является потребность);

5) потребность и есть мотив (Л. И. Божович, А. Г. Ковалев, К. К. Платонов, С. Л. Рубинштейн и многие другие).

Против того, что потребность и есть мотив, возражает С. П. Манукян (1984), считающий, во-первых, что потребности нельзя отождествлять с мотивами, а во-вторых, что потребности не могут являться побудителями деятельности. Конечно, мнение С. П. Манукяна, что потребность не побуждает деятельность и поведение, в определенной степени справедливо. Ведь потребность детерминирует поведение человека не прямо, а опосредованно, через другие психологические образования. Однако без потребности, часто принимающей у человека форму долженствования, побуждение к деятельности становится невозможным, если речь идет о сознательной, произвольной активности человека.

Отождествить мотив с потребностью не позволяет ряд обстоятельств. Во-первых, потребность не полностью объясняет причину конкретного действия или поступка, почему делается так или иначе, — ведь одна и та же потребность может быть удовлетворена разными средствами и способами. Во-вторых, мотив-потребность отделяется от идеальной (представляемой человеком) цели, поэтому не ясно, почему мотив имеет целенаправленность. А. Н. Леонтьев по этому поводу пишет, что субъективные переживания, хотения, желания не являются мотивами, потому что сами по себе они не способны породить направленную деятельность. Действительно, в случае принятия потребности за мотив нельзя ответить на вопросы «зачем», «для чего» человек проявляет данную активность, т. е. не ясны цель и

смысл активности. В-третьих, принятие потребности за мотив ведет к тому, что говорят об удовлетворении мотива, а не потребности, о цели как средстве удовлетворения мотива, а не потребности, о наследственных и приобретенных мотивах (В. С. Мерлин, 1971), что не совсем корректно.

Таким образом, при принятии потребности за мотив остается много вопросов, неясностей и появляется некорректность в использовании терминов и словосочетаний. Поэтому закономерны попытки ряда психологов подойти к пониманию мотива с других позиций.

Начало этому в отечественной психологии положил А. В. Веденов (1956), который считал, что вопрос об основных источниках поведения личности еще не решен, и что хотя удовлетворение потребностей имеет большое значение в жизни человека, однако его жизнь и деятельность не сводятся к удовлетворению им своих собственных потребностей. Человек зачастую действует на основе потребностей всего общества, на основе требований общества и коллектива.

Возникшая по этому поводу в отечественной психологической литературе дискуссия отразила неопределенность понимания не столько мотива, сколько потребности (о чем говорилось в главе 1 данной книги). Например, В. Н. Колбановский (1956) писал, что потребность личности и потребности общества — явления одинаковой природы (выражают определенную необходимость) и поэтому побуждают и направляют поведение человека при помощи одного и того же психологического механизма. С этим решительно не согласен Ш. Н. Чхартишвили (1958), который разделяет потребности личности и потребности общества, считая первые психологическим феноменом, а вторые — социально-экономическим (с чем я согласен и о чем речь шла в начале главы 1). Он дает подробное обоснование этих различий, в котором главным тезисом является то, что личность в состоянии осознать потребности общества, но процесс осознания не есть потребность, он не содержит в себе импульса, нужного для активности, не обладает силой, необходимой для приведения в действие актов поведения. Потребности общества удовлетворяются производством, а потребности личности — потреблением.

Ш. Н. Чхартишвили пишет, что «потребность является самым основным фактором активности человека. Нет поведения, которое не имело бы в виду потребности… Без отношения к потребности активность личности потеряла бы всякий смысл и значение.

Однако это не значит, — продолжает он, — что поведение личности всегда побуждается и направляется живым процессом потребности, что личность всегда приходит в действие под влиянием непосредственного давления потребности и ставит себе целью удовлетворение этой потребности, которую она испытывает в данный момент; что сама личность вне импульса потребности вообще лишена способности ко всякой активности» (1958, с. 118). «…Личности удается возвыситься над импульсами потребностей лишь благодаря той ее особенности, которую можно назвать волей» (там же, с. 120). В связи с этим Ш. Н. Чхартишвили (1958, 1967) выделяет импульсивное поведение, когда человек руководствуется потребностью («я хочу») и волевое поведение, когда человек исходит из понимания чувства долга («я должен»).