Моцарт и его время

> Едва я услышал все это, то в самых солидных местах начал ссылаться на слова отца музыки Хассе и великого Метастазио, которые говорили, что те клеветники, которые распускают слухи, должны прийти к ним и из их уст услышать, что из 30 опер, которые идут в Вене, ни одна ни в чем не может сравниться с оперой этого мальчика [...]. Я велел взять первый попавшийся том сочинений Метастазио, открыть книгу и первую же арию, которая попадется под руку, дать Вольфгангу. Он схватил перо и, не задумываясь, на глазах большого числа людей, с поразительной скоростью стал к ней писать музыку [в сопровождении] многих инструментов^Л.

Деятельность Леопольда-«менеджера» выдавала столь же яркий талант и темперамент, который был свойствен ему как педагогу. Он всегда твердо знал, что в тот или иной момент необходимо сыну. И в профессиональной сфере ошибался редко, так как им руководила искренняя вера в исключительное дарование Вольфганга:

> Если мне суждено когда-либо убедить сомневающихся, то я должен это делать именно сейчас, когда всё, что только называют чудом, отрицают и высмеивают. Поэтому их нужно убедить. И разве не было для меня великой радостью и большой победой, когда один вольтериянец был вынужден с удивлением сказать мне: «Теперь я хоть раз в своей жизни видел чудо. Впервые!»^ь

Позднее, уже став взрослым и начав собственную педагогическую практику, Вольфганг постоянно апеллирует к опыту Леопольда. Во время поездки в Париж он не без гордости пишет о том, что отцы (Штайн, Каннабих, Бранк, Хамм и др.) прислушиваются к его советам в деле музыкального воспитания дочерей. «Она теперь наполовину моя ученица», «учась у меня, она будет очень хорошо и аккуратно играть», «он теперь во всем спрашивает моего совета», «для... дилетантки она играет вполне хорошо, и это благодаря мне» — реплики из писем Моцарта не оставляют сомнения в том, что в области педагогики он стремился стать вровень с отцом, хотя и не скрывал, что тяготится преподаванием. В ответ

а Письмо от 30 июля 1768 г. — Впе/еСА I. 5. 271. Ъ 1Ыд. 8.272.

ь

на призывы Леопольда поскорее отправиться в Париж он довольно резко высказывается о своих перспективах во французской столице:

> Яне мог бы пробиться ничем, кроме как учениками, а для этой работы я не рожден. У меня тут [в Мангейме] живой пример. Я мог бы иметь 2 ученика. Сходил к каждому по 3 раза, потом одного не застал, хотя он должен был меня ждать. Я с охотой могу дать урок из любезности, особенно когда вижу гений, радость, удовольствие от учения. Но когда надо ходить в определенный час на дом или ждать кого-то дома, этого я не могу, как бы много этим ни заработал. Это для меня совершенно невыносимое.

Тем не менее, когда жизнь ставила Вольфганга перед необходимостью частной практики (от педагогики он не был свободен вплоть до конца жизни), то он вольно или невольно вспоминает уроки отца. Игра оказывается панацеей и в занятиях с учениками далеко не так одаренными, как он сам. Занимаясь с дочерью герцога де Гина, хорошей арфисткой, которую отец вознамерился обучить композиции, Моцарт пробует разные подходы: