Моцарт и его время

венских театров принимала участие и в моцартовских спектаклях, в частности — в «Похищении из сераля» (Констанца), «Директоре театра» (Зильберкланг), венской постановке «Дон Жуана» (Донна Эльвира) и возобновленной версии «Свадьбы Фигаро» в 1789 г. (Графиня).

Г*")

см

Между мифом и фактами

л

Н

Л

о

К

Л

К

со

К

еще и еще, ибо никогда не видали более прекрасного и приятного зрелища. Он смотрел и слушал с полным вниманием — от симфонии до последнего хора. Не было номера, который не вызвал бы у него восклицания Ьгауо или ЬеИо. Они без конца благодарили меня за доставленное удовольствие*.

Нигде в письме не сквозят ни малейший намек, ни тревога. Моцарт легко и с явным удовольствием встречается с Сальери и сам отвозит его в театр Ауф дер Виден. Это может означать лишь одно — никаких опасений за свою жизнь и подозрений по отношению к Сальери он не испытывал. Не было их и у моцартовской семьи (по крайней мере в первое время после его смерти), иначе вряд ли Констанца позволила бы учиться у Сальери своему младшему сыну Францу Ксаверу Вольфгангу.

Месть масонов — еще один из выдвинутых мотивов — заслуживает не больше доверия, чем «наказание за масонство» со стороны церкви. То, что Моцарт обнародовал в «Волшебной флейте» некие тайные сведения, и это повлекло за собой его смерть, совершенно нелогично: Эмануэль Шикане-дер (либреттист оперы, гораздо больше повинный в этом «инциденте») никак не пострадал. Преследования не коснулись и Карла Людвига Гизеке, актера и сценариста в шиканедеровском театре, собрата Моцарта по ложе, который, возможно, также приложил руку к «Волшебной флейте». Смерть Моцарта не уменьшила популярности оперы. Версия, согласно которой масоны будто бы отомстили Моцарту за попытку организовать собственную ложу «Грот», также малоправдоподобна. Нет никаких свидетельств, доказывающих моцартовские оппозиционные намерения. Кроме того, в начале 1790-х само масонство в Вене переживало не лучшие времена и вряд ли стало бы уделять столь уж большое внимание инициативам Моцарта, даже если они и были.

Идея смерти композитора как некоей «ритуальной жертвы», принесенной орденом во имя каких-то до конца непонятных нам мистических целей, конечно, способна заинтриговать. Но и тут нет никаких даже малейших доказательств. Участие в этой «акции» барона ван Свитена крайне сомнительно уже потому, что его причастность к какой-либо из лож достоверно не установлена^ь. Да и другие «красочные детали» — зловещий заказ Реквиема самой жертве и фигура «серого посланника смерти» — могут рассматриваться лишь в поэтическом, но никак не в юридическом аспекте, тем более что после публикации Дойчем в 1964 году документов об истории создания Реквиема^с мистическая аура вокруг этой истории основательно поблекла.

Существует и семейно-бытовая версия. Ее главный фигурант — Франц Ксавер Зюсмайер, ученик и друг Моцарта. Он якобы имел с Констанцей любовную связь¹¹ и был заинтересован в избавлении ее от мужа. Однако после

а Письмо от 14 октября 1791 г. — Впе/еОА IV. 8. 161-162.

Ь Подробнее об этом см. в главе «Масонство».

с ВешзсН О. Е. 2иг Ое$сЫсЬ1е уоп МогаПа Кедшет // 0$1егге1сЫ5сЪе МшйсгейзсЬпй 19,1964, Н. 2. 8.49—60. Полностью воспроизведены в: ЕШЮок. 8.100—107. На русском языке изложены в статье: Роббинс Лэндон X. К. Новое о Реквиеме // Сов. музыка. № 12. 1991. С. 25-26. б Согласно одной из сплетен, младший сын Моцарта (частичный тезка Зюсмайера — Вольфганг Франц Ксавер; 1791—1844) родился от этой связи, что едва ли соответствует действительности. В моцартовской переписке имя Зюсмайера появляется впервые 7 июня 1791 г. (см. Впе/еОА IV. 8. 135), а знакомство состоялось, вероятнее всего, весной или в конце зимы, то есть менее чем за полгода до того, как ребенок появился на свет.