Моцарт и Сальери. Кампания по борьбе с отступлениями от исторической правды и литературные нравы эпохи Андропова

Моя книга не является литературоведческим или литературно-критическим исследованием, для которого обязателен научный аппарат. Она принадлежит совершенно иному жанру, отличному как от литературоведческого исследования, так и, допустим, от исторического романа. Это скромный, но имеющий чрезвычайно широкое распространение в нашей словесности жанр биографии, то есть документально-художественного повествования, каковых выходит в наших издательствах очень много. К этому жанру, к примеру, принадлежит большинство книг серии ЖЗЛ, многие книги серии «Пламенные революционеры», по тому же принципу пишутся многие «политические романы» и т. д. <…> И я уверен (а большинство непредубежденных читателей со мной согласится), что стоит методологию рецензента «Судьбы художника» применить к любому из произведений такого рода, как на их авторов посыплются те же самые обвинения: где ссылки, где сноски, где научный аппарат? <…> Однако из множества книг подобного жанра рецензент и редакция журнала «Вопросы литературы» выбрали для нанесения «удара» именно мою книгу, сделав вид, что о существовании жанра беллетризованной биографии им ничего не известно, как будто такого жанра и нет вовсе. <…>

Но что делает автор «заметок» в «Вопросах литературы»? Т. Толстая подменяет тему, подменяет тезис и делает вид, что совершенно не разбирается в литературном деле.

Снова вернемся к первым страницам «заметок» Т. Толстой: «Подзаголовок свидетельствует, что перед нами – научная монография».

Т. Толстая делает невинную вроде бы передержку: биографический роман, документальное повествование, из скромности названное «Жизнь, личность, творчество Алексея Николаевича Толстого», перевела в жанр научных монографий, а уж после этого разделала мое сочинение под орех, требуя и обвиняя, негодуя и издеваясь… Возможна ли хронологически дотошная публикация семейных архивов в художественном произведении (здесь я вовсе ничего не говорю о его качестве, это дело действительно читателей и критиков), каковым по жанру и является моя «Судьба художника»? Если подходить к писательству, конечно, не дилетантски, а с творческих позиций?!

И вот размышляю над вопросом: почему такой «разносной», неуважительной критике подверглась моя книга «Судьба художника», да и другие книги об А. Н. Толстом со стороны Т. Толстой? Ведь каждая страница моих книг пропитана любовью к замечательному писателю… Видимо, это объясняется тем, что многие годы я работал с Людмилой Ильиничной Толстой, которая мне помогала понять характер Толстого, многое рассказывая о совместной жизни с ним. И так уж случилось, что Людмила Ильинична «увела» Алексея Николаевича из семьи, от Натальи Васильевны Крандиевской и детей. Ни Наталья Васильевна, ни дети не простили ему этой женитьбы…

Людмила Ильинична Толстая в верстке прочитала мою книгу «Алексей Толстой», вышедшую в серии «Жизнь замечательных людей». Вот ее отзыв: «Многоуважаемый Виктор Васильевич, благодарю Вас за письмо и добрые слова обо мне. Я ценю Ваше мужество и преданность Алексею Николаевичу. В отзыве о Вашей книге я руководствовалась общими с Вами интересами и стремлением, чтобы первая книжка такого жанра об А. Н. Толстом была написана содержательно и увлекательно. Потому и считала своим прямым долгом оказать Вам посильную помощь. А право на суровое редактирование признавал за мной даже сам Алексей Николаевич. Мне отрадно было узнать, что Вы сделали в книге немало поправок в связи с моими пометками. Естественно, что мне хочется скорее увидеть Вашу работу».

Благодарный за ее многолетнюю помощь в работе, я написал страничку в своей книге о ней. Может, эта страничка вызвала такую нескрытую ненависть и к Алексею Николаевичу, и к его биографу?[142]