Мотылёк (СИ)

Включила ночник рядом с его кроватью и замерла: муж плакал, стараясь, чтобы плач не прорвался наружу всхлипами и рыданием. Он сумел поднять руки, но притронуться к лицу, чтобы приглушить плач, у него не получилось… Лора, остолбеневшая сначала от неожиданности, вдруг заметила, что он пытается сделать ещё какое-то движение. Сначала не поняла, а потом чуть не зарыдала сама: он изо всех сил старается отвернуться от неё, чтобы она не видела его слёз.

Поняв, что сейчас не выдержит напряжения всех последних дней, Лора стиснула зубы и вернулась к своей кровати. Отбросила к краю одеяло, и скатала тонкий матрас.

Носилки Эмиля стояли не на середине кровати, а чуть сбоку — так, чтобы все поддерживающие жизнедеятельность аппараты были под рукой. Лора решительно запихала свёрнутый матрас на вторую половину его кровати, потом сходила за подушкой и одеялом. Легла на сложенный пополам матрас, оказавшись на одном уровне с Эмилем. Он не мог повернуть голову, чтобы увидеть её, но плакать перестал, пытаясь сообразить, что она делает. Лишь дышал часто и тяжело.

Ночника Лора не выключила. Повернувшись к мужу боком, промокнула ему влажное лицо салфетками и тихо сказала:

— Эмиль, я всегда рядом. Если тебе чего-то хочется, ты только скажи, хорошо?

Он промолчал.

Лора убрала салфетки под матрас — вставать не хотелось, легла полностью набок и взялась за ладонь мужа.

— Спи, Эмиль. Спокойной ночи.

Она вспомнила, как Эрик переплёл с её пальцами свои и как легко ей стало после этого мимолётного жеста, и осторожно сделала то же самое с вялыми холодными пальцами Эмиля. Снова стиснула зубы, вспомнив об Эрике, снова с трудом проморгалась потеплевшими от подступивших слёз глазами. А секунды спустя она почувствовала слабое мышечное движение мужа сжать в ответ её пальцы. Не получилось, и тогда она сильней стиснула свои. Услышала вздох… Слушая длинное, прерывистое после плача дыхание мужа, пыталась думать только о том, как будет жить дальше… Прислушавшись, поняла, что дыхание Эмиля становится легче и спокойней… И уснула сама.

Но вместо придуманного спокойного времяпрепровождения всё пошло не так.

Через два дня дежурная сиделка, добродушная сильная женщина, похвалила больному его жену, сравнив её с теми легкомысленными кокетками, которые исчезают, едва узнав о безысходной инвалидности своих мужей. Безысходной… От потрясения, узнав правду, Эмиль сорвался в настоящей истерике. Сиделку пришлось уволить, чтобы она не напоминала Эмилю своим видом о пережитом ужасе. Вроде Эмиль успокоился, и Лора решила, что он постепенно привыкнет к своему безнадёжному положению.

Но ещё через три дня выяснилось, что Эмиль осознал себя инвалидом только сейчас, когда на пороге появилась новая сиделка — довольно яркая, хоть и грубоватая красотка. Эмиль, полусидевший на поднятой за спиной спинкой носилок, улыбнулся ей своей привычной улыбкой записного донжуана. Он уже заговорил с нею, издалека начиная привычный же флирт. Очарование закончилось в первую и единственную минуту, когда сиделка бодро осведомилась, давно ли ему меняли катетер. Он застыл и намертво замолчал.

А когда сиделка удалилась, он, вынужденно глядя в потолок, позвал:

— Лора!

— Да, Эмиль. — Она встала рядом так, чтобы ему не надо было напрягаться — смотря на неё. И сама взглянула в его странно усталые глаза.

— Лора… Только не ври мне… — прошептал он. — Это — навсегда?

Она взяла его за руку, прижала его ладонь к груди. Перед глазами почему-то маячила лишь одна картинка: Эмиль, сопровождаемый распорядителем бала, спешит к Риене — старухе-сплетнице… Красивый молодой мужчина, весь сияющий от предвкушения радости и интересной игры. И — сейчас: впалые щёки (последние два дня ел неохотно), с которых лишь специальный крем помогает снять щетину, потухшие глаза.

— Если честно, я не знаю, — тихо сказала она. — Врачи говорят, есть какой-то процент надежды, но точно ничего не говорят. Я спрашивала, — совсем уж жалко добавила она.

— Ты уйдёшь от меня? — сухо спросил он.

— Нет. Я буду с тобой.

— Уйдёшь, — утвердительно сказал он. — Это сделать легко. Лора, что будет со мной? Я слышал — есть дома… (у него перехватило дыхание) Дома, где оставляют таких, как я. Лора, ты оставишь меня там? В таком доме?

Говоря это, он не смотрел на неё, скашиваясь куда-то в сторону.

— Пока точно о твоём состоянии не будет известно, ты будешь жить со мной в одной комнате, — решительно сказала Лора. — И, хочешь — не хочешь, но каждую ночь я буду держать тебя за руку.

Она думала, он улыбнётся её словам, но он промолчал и не двинул ни единой чёрточкой лица. Напряжённый до того, что страшно на него смотреть.

И лишь когда его дыхание ночью успокоилось, а Лора снова думала об этой сцене, она внезапно догадалась: Эмиль вспомнил, как сказал ей, что он готов развестись и дать ей свободу, если только она влюбится в кого-то по-настоящему.