Мозаика (книга первая)

А зачем красно–чёрную? Эль–Неренн провела ладонями по шее, поднесла их к лицу. Ничего особенного. Всё кончилось — быстро, как врачи и говорили. Человек «под луной» никогда не чувствует себя таким бодрым, голова никогда не бывает настолько ясной. Надела серо–зелёную и, ещё раз взглянув на картину, выскользнула наружу.

Тери, конечно, читала. Эль–Неренн хотела проскользнуть незаметно — и проскользнула бы, пара пустяков — но решила задержаться. Прислонилась к косяку, глядя в сторону. Тери читала, и книга, должно быть, была интересной — «огонёк» никогда не умела скрывать эмоции.

— Ой! — Тери чуть не подпрыгнула. — Ньер! Почему ты… зачем вышла? Не спится?

Эль–Неренн присела, пристально глядя на рыжеволосую. Тери отчего–то покраснела, хотя читать на посту не запрещалось — если ничего не пропускаешь. Вижу, поняла эль–Неренн. Вижу. Не так ясно, как на себе самой… видна была та же сеть слабо светящихся точек — только располагались они немного не так, как у самой эль–Неренн. Те, что опоясывали шею, казались дорогим и диковинным ожерельем. И — эмоции. Эль–Неренн сразу осознала, что Тери напугана, ощущает вину, что ей недавно было очень, очень хорошо, что она сидит здесь недавно, что…

Запахи. Они тоже ощущались раздельно и чётко. Ага… ясно, почему тебе было так хорошо. Печенье. Пирожные. Тери–сладкоежка… на посту строго запрещается есть и пить, но Тери не смогла удержаться.

— Пирожные? — прошептала эль–Неренн, придвигаясь ближе. Тери кивнула с несчастным видом. На предыдущих выходных ей не позволили взять отпуск — в наказание, и Тери очень рассчитывала на ближайшие выходные. Точнее, уже не рассчитывала, судя по тому, что чуяла эль–Неренн.

— Вкусные? — эль–Неренн придвинулась почти вплотную… Что–то ещё… что–то ещё ты делала в нарушение правил.

Тери кивнула вновь, покраснела, как помидор.

Эль–Неренн рассмеялась (Тери вздрогнула), выпрямилась.

— Я не скажу, — пообещала она. — Но крошки лучше убрать.

Тери энергично кивнула несколько раз, улыбнулась… спрятала лицо в ладонях. Смущается легче, чем Тимо.

- - -

В общем зале были Риккен, Мегин, Асетт и… Мейсте. Парень сидел на мужской половине (он единственный никогда не решался перейти на другую, хотя особых запретов, кроме взгляда Леронн, не было) и издалека смотрел, как Риккен собирает головоломку. Ему, похоже, очень хотелось подойти поближе, но он не решался.

Изобилие ощущений вынудило эль–Неренн остановиться на пороге. Картины на стенах… барельеф на стене над камином… узор на полу, расположение мебели. Во всём этом ощущался явный, но невидимый ранее смысл. Эль–Неренн рассмеялась. Новым, «серебристым» смехом. Мейсте вздрогнул и едва не упал со стула, Риккен уронила пригоршню кусочков головоломки, а Асетт едва не упустила небольшой серебряный бокал, который протирала мягкой тряпкой.

Мегин подбежала к вошедшей.

— Ты что, подруга? — прошептала она в недоумении. — Куда тебя понесло? Идём, помогу тебе… — она взяла эль–Неренн за рукав, Замерла. Всмотрелась в глаза альбиноски. Придвинулась ближе, медленно приоткрыла рот. Эль–Неренн чуть не рассмеялась вновь. Использовать «верхнее чутьё» считалось — при людях — дурным тоном, но Мегин и здесь делала, что хотела.

— С ума сойти, — Мегин покачала головой, отодвигаясь. — Мне бы так… С ней всё в порядке, — объявила она громко.

Мегин… от неё пахло — слабо, но отчётливо — лавандой и тем же самым настоем. Зачем он ей? Никаких признаков того, что судомойка «под луной». Что–то ещё. Мегин чего–то боялась, очень боялась. Но чего — пока не было ясно. И было что–то в ней непонятное, скрытое.

— Ты другая, — медленно проговорила эль–Неренн. Мегин вздрогнула, отшатнулась. — Ты не та, кем кажешься.

Мегин некоторое время смотрела на неё широко раскрытыми глазами и… рассмеялась.

— Прошло, но не всё, — она взяла эль–Неренн под руку и повела к столу, где сидела Риккен. Мейсте провожал их взглядом. Эль–Неренн успела осознать, что Мейсте обижен — на кого, непонятно — что его не так давно наказали без повода, что он тоже чего–то боится. Странные люди. Как можно чего–то бояться, когда мир так прекрасен?

— Глазам не верю, — Асетт подошла поближе. Судя по тому, что ощущала эль–Неренн, кухарка не верила не только глазам. Также стало ясно, что у неё вновь разболелась поясница, что немного болит голова, как и во время других полнолуний, что не так давно ей кто–то выговаривал. Кто? Леронн? Госпожа?

— Давай сначала, — Мегин указала на часы. — Ньер, садись поближе. Рики идёт на рекорд.

Риккен перемешала фрагменты, посмотрела на Мегин. Та некоторое время ждала, глядя, как бегут секунды и махнула рукой.

Мейсте. Осторожно подошёл поближе. Мегин посмотрела на него, улыбнулась, кивком головы указала — садись поближе.

Риккен нервничала — было видно. Несколько раз роняла кусочки, но продолжала собирать. Она тоже чего–то боится, или мне уже мерещится? — подумала эль–Неренн.

Наконец, последний фрагмент был уложен.

— Семь минут ровно! — объявила Мегин. — Ньер, ты проиграла! Соблюдаем уговор?