Мозаика Парсифаля

– Это депрессия, Михаил. Она постепенно пройдет. Ты это знаешь не хуже меня.

– Да, но когда мне становится плохо – мне нужна ты. А у тебя такого не бывает.

– Почему? Я очень в тебе нуждаюсь.

– Не в этом смысле.

– Понимаешь, мне не пришлось пережить то, что пережил ты. Есть еще один важный фактор. Бремя ответственности всегда лежало на тебе, а не на мне. Любое решение, которое ты принимал, стоило тебе нервных затрат. Тебе, а не мне. Я всегда могла спрятаться за твоей спиной. Я просто не смогла бы сделать того, что делал ты. Просто потому, что я слабее тебя.

– Неправда.

– Ну, скажем, я не такая выносливая. Это правда. Все те недели, когда я бежала как очумелая, я не могла ни о чем думать. Мне надо было остановиться, перевести дух. У меня просто не было сил соображать. Не могу объяснить почему. Не могла, и все. А ты – мог. И в детстве, и взрослым. Теперь ты расплачиваешься за то, что сделал… за то, что сделали с тобой. Но это пройдет. Уже проходит.

– В детстве… – эхом откликнулся Майкл, глядя вдаль. – Я его вижу, этого мальчишку, чувствую, но на самом деле совсем не знаю. Помню, когда ему становилось страшно, хотелось есть или он боялся уснуть, он в сумерках забирался на дерево и высматривал вражеские патрули. Если никого поблизости не было, он спускался вниз и начинал носиться по полям… Он бегал что было сил и через некоторое время начинал чувствовать себя лучше, как-то увереннее. Потом он находил какой-нибудь окоп, овраг, брошенный амбар и засыпал. Шестилетка получал своего рода допинг в виде дополнительной порции кислорода. Это помогало, что и было самым главным. Лихорадка проходила.

Дженна коснулась его руки, посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

– Беги, Михаил. Беги вниз по склону и подожди меня там. Но только ты сам! Ну, давай, лентяй! Вперед!

И он побежал – широкими, размашистыми шагами, чувствуя твердую землю под ногами. Ветер бил в лицо, холодил тело, наполнял новым дыханием. Сбежав с холма, он остановился, глубоко дыша. Непроизвольный смех облегчения вырвался из груди. Лихорадка отступила; скоро она исчезнет вовсе. Как тогда.

Майкл взглянул на вершину холма. За спиной Дженны на ярко-голубом небе сияло солнце. Захлебываясь воздухом, он закричал:

– Эй, лентяйка! Поторопись-ка! Я заставлю тебя бежать до самого дома. До нашего дома!

– У порога я подставлю тебе ножку, – прокричала в ответ Дженна, быстро шагая вниз. – Ты знаешь, это я умею!

– Это тебе не поможет! – Майкл вытащил из кармана блеснувший на солнце металлический предмет и помахал им над головой. – У меня есть ключ от дверей. От наших дверей.

– Дурачок! – откликнулась Дженна, переходя на бег. – Ты же не запер их! Мы никогда не запираем дверей! – Она с разбегу бросилась ему в объятия.

– И не будем, – тихо проговорил Майкл. – Никогда.