Мозг: биография. Извилистый путь к пониманию того, как работает наш разум, где хранится память и формируются мысли

Точность этого эффекта, как с точки зрения относительно небольшой стимулировавшейся области, так и с точки зрения конкретных чувств, которые вызвала стимуляция, может привести нас к мысли, что в человеческом мозге есть крошечный участок, ответственный за них. По несколько шутливому замечанию философа Патриции Черчленд, результат можно было бы принять за то, что исследователи определили как «модуль для ощущения-зловещей-угрозы-и-собирания-в-кулак-воли» [73]. В действительности одни и те же нейроны будут задействованы в самых разнообразных состояниях сознания, но их паттерны активности и взаимосвязи будут варьироваться в зависимости от конкретного состояния. Эти удивительные результаты вносят свой вклад в растущую лавину доказательств того, что сознательные переживания и деятельность мозга – это одно и то же, и предполагают, что в итоге великая тайна того, как все это работает, будет раскрыта. Черчленд отметила:

«Даже в нынешнем столетии некоторые философы громко заявляли, что сознание, например, не может быть свойством человеческого мозга. При всем философском позерстве, однако, более чем знаменательно, что несколько миллиампер тока, приложенного к человеческой поясной извилине, могут породить сложный каскад чувств, эмоций, которые исчезают с прекращением тока… Насколько всем известно, нефизические души не реагируют на миллиамперы тока»

[74].

На данный момент никакая искусственная стимуляция не способна последовательно создать то, что в действительности было бы полной галлюцинацией, изменяющей каждый аспект восприятия индивида.

В реальном мире мы все еще не можем вызывать переживания с помощью искусственных средств.

Психоделические препараты могут вызывать измененные состояния сознания, включая видение вещей, которых нет, но их воздействие распространяется на весь мозг, а результат крайне непредсказуем.

В реальном мире – не в мире мысленных опытов – мы все еще не можем последовательно вызывать сознательные переживания с помощью искусственных средств. Но это время придет.

* * *

В 1995 году философ Дэвид Чалмерс сосредоточил всеобщее внимание на различных вопросах, связанных с сознанием, отделив то, что он называл «легкими проблемами», включавшими объяснение таких явлений, как внимание, контроль, категоризация и т. д. (нейробиологи могли бы придраться к предположению, что объяснение любого из них «легкое»), от «трудных проблем», то есть того, из-за чего мы вообще что-либо испытываем: «Широко распространена мысль, что опыт возникает на физической основе, но у нас нет достойного объяснения того, почему именно такой опыт появляется и каким образом. Почему физическая переработка полученной информации вообще дает начало богатой внутренней жизни? С объективной точки зрения это кажется безосновательным, однако является правдой» [75].

С одной стороны, это хитроумное упражнение в ребрендинге – Чалмерс не подчеркивал ничего, что не признавалось более 300 лет, – имело то преимущество, что делило проблему на отдельные элементы. С другой стороны, как предупреждал Крик, философы играют по другим правилам, нежели ученые.

Чалмерс – один из нескольких современных философов, принявших нематериалистическое объяснение сознания и утверждающих, что оно не подчиняется физическим законам Вселенной и что будут необходимы новые законы физики, если мы хотим когда-либо понять его. Логически исключать такую возможность нельзя, но на данный момент нет никаких причин поддерживать данную точку зрения, кроме разочарования в нынешнем замешательстве и стремления к чему-то новому.

Для того чтобы ученые отказались от материалистического подхода, оказавшегося на поверку весьма продуктивным и предоставляющим экспериментальные инструменты для исследования таинственных феноменов вроде сознания, нам понадобятся гораздо более убедительные мотивы, например, необъяснимые экспериментальные результаты, противоречащие материалистической концепции. Таких данных пока не поступало.