Читаем Мозг и сознание. Разгадка величайшей тайны человеческого мозга полностью

Примерно 15 % людей считаются чрезвычайно восприимчивыми к гипнозу, в то время как еще 10 % почти невозможно загипнотизировать. Остальные из нас находятся где-то посередине. Скептики утверждают, что некоторые из нас просто более внушаемы и потому склонны скорее играть роль загипнотизированного, нежели впадать в подлинный транс. Однако недавние исследования выявили, что во время гипноза между различными областями мозга обнаруживается меньшее количество связей, активность в левом полушарии мозга понижается, а в правом – повышается. Эти данные свидетельствуют о том, что гипноз – нечто большее, чем просто игра.

Чтобы узнать, наблюдаются ли также различия между мозгами восприимчивых и невосприимчивых к гипнозу испытуемых вне состояния транса, Питер Нейш из Открытого университета в Милтон-Кинсе, Великобритания, использовал стандартный тест на восприимчивость к гипнозу (гипнабельность), сочетающий двигательные и когнитивные задачи, чтобы выявить по десять испытуемых каждого типа. Затем он дал каждому испытуемому пару очков со светодиодами, установленными на левой и правой стороне оправы. Светодиоды быстро загорались один за другим, и испытуемые должны были сказать, какой из них загорелся первым. Нейш повторял это задание, пока интервал между вспышками не стал настолько коротким, что испытуемые больше не могли вынести суждение об их правильном порядке.

Нейш обнаружил, что восприимчивые к гипнозу испытуемые лучше справлялись с заданием, когда первым загорался правый светодиод, чем когда первым был левый. Это показало, что левое полушарие их мозга работает более продуктивно (зрительные пути перекрещиваются в мозгу, поэтому левое полушарие управляет правым глазом и наоборот). В то же время невосприимчивые к гипнозу испытуемые одинаково справлялись с заданием независимо от того, какой светодиод загорался первым.

Эти различия в балансе эффективности работы мозга сохранялись, когда Нейш попытался загипнотизировать обе группы. Во время гипноза мозг испытуемых из восприимчивой группы, казалось, переключал «состояния», выполняя задачу быстрее, когда первым загорался левый светодиод. Между тем у невосприимчивых испытуемых продуктивность полушарий оставалась относительно одинаковой. Они не входили в транс, но их выполнение задачи стало ухудшаться.

Нейш предполагает, что успешный гипноз требует временного доминирования правого полушария мозга, и это состояние намного легче вызвать у тех, кто уже склонен к дисбалансу в работе полушарий, даже в состоянии бодрствования. Это согласуется с теорией о том, что гипноз предполагает передачу господства от левого к правому полушарию. Золтан Дьенеш из Университета Сассекса в Брайтоне, Великобритания, использовал для временного снижения активности в левом полушарии транскраниальную магнитную стимуляцию и обнаружил, что это повышает восприимчивость к гипнозу.

Внетелесный опыт

Однажды утром один молодой человек проснулся с чувством головокружения. Он встал и обернулся, только чтобы увидеть самого себя, все еще лежащего в постели. Он закричал на свое спящее тело, встряхнул его и запрыгнул на него. Следующее, что он увидел – он снова лежал, но теперь видел себя, стоящего у кровати и трясущего свое спящее тело. Объятый ужасом, он выпрыгнул из окна своей комнаты на третьем этаже. Позднее его нашли сильно травмированным.


То, что пережил этот 21-летний человек – это внетелесный опыт (или внетелесное переживание), одно из самых своеобразных и необычных состояний сознания. Вероятно, его спровоцировала эпилепсия. Позднее он сказал врачам, что не пытался убить себя, он выпрыгнул в отчаянной попытке воссоединиться со своим телом.

Со времени этого драматического происшествия ученые, в том числе Питер Брюггер, нейропсихолог, занимавшийся с этим молодым человеком в Университетской клинике Цюриха в Швейцарии, прошли долгий путь к пониманию внетелесных переживаний. Они сузили возможные причины до дисфункции в работе определенной области мозга и теперь пытаются понять, как это приводит к почти сверхъестественному опыту покидания собственного тела и наблюдения за ним со стороны. Также они используют внетелесный опыт для решения давней проблемы: как мы создаем и поддерживаем чувство собственного «я».

Перейти на страницу:

Все книги серии New Scientist. Лучшее от экспертов журнала

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Монахи войны
Монахи войны

Книга британского историка Десмонда Сьюарда посвящена истории военно-монашеских объединений: орденам тамплиеров и госпитальеров, сражавшимся с неверными в Палестине; Тевтонскому ордену и его столкновениям с пруссами и славянскими народами; испанским и португальским орденам Сантьяго, Калатравы и Алькантары и их участию в Реконкисте; а также малоизвестным братствам, таким как ордена Святого Фомы и Монтегаудио. Помимо описания сражений и политических интриг с участием рыцарей и магистров, автор детально описывает типичные для орденов форму одежды, символику и вооружение, образ жизни, иерархию и устав. Кроме того, автор рассказывает об отдельных личностях, которые либо в силу своего героизма и выдающихся талантов, либо, напротив, особых пороков и злодейств оставили значительный след в истории орденов.

Десмонд Сьюард

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература