Мозг отправьте по адресу...

Настроения. По данным жены, обычно было свойственно хорошее, веселое, бодрое настроение, легко впадал в шутливость. Настроение обычно было ровное и спокойное, частых смен настроения не было. Любил, чтобы окружающие также находились в спокойном настроении. Даже под влиянием болезни настроение не ухудшалось настолько, чтобы впадал в мрачность или пессимизм. Незадолго, за несколько часов до смерти, уже находясь в больнице и будучи в тяжелом состоянии, шутил. Всегда во всем находил смешное, материал для острот. Легко приходил в состояние равновесия после того, как настроение нарушалось какими-либо волнениями. Жена передает, что душевное спокойствие восстанавливалось сравнительно скоро. Обычно ухудшение настроения после какого-либо неприятного переживания держалось очень недолго, не более нескольких часов (часа 2–3),

выравнивалось уже на следующий день, хотя воспоминания об этом могли сохраняться довольно длительное время, в некоторых случаях, вероятно, очень надолго. Но уже спустя короткое время высказывался о происшедшем в спокойном, очень часто в столь свойственном ему полуюмористическом тоне.

Что касается причин, действовавших на настроения, то таковыми являлись главным образом различные внешние моменты, например какие-либо неудачи в личной жизни, на которые реагировал всегда очень горячо, хотя и не активно. Внутренние причины видимым образом на настроении не сказывались, изменений настроений спонтанного характера, как правило, не отмечалось. Ухудшение настроения под влиянием огорчающих причин сказывалось в том, что становился несколько мрачнее, молчаливее, грустнее.

Характер реакций.

Внешне был всегда сдержан, за исключением моментов, когда сознательно шел на аффектацию положения из любви к сценическим эффектам. Так, А. характеризует его в этом отношении следующим образом: «В своих действиях был скорее рассудочным человеком, для него нехарактерно было действовать под влиянием непосредственного чувства».

Большая сдержанность в проявлении вовне своих переживаний сказывалась в том, что сопутствующие переживаниям вегетативные реакции были выражены не сильно. Так, никогда не краснел и не бледнел при волнениях. По выражению жены, «не было видно, что человек взволнован». Реакция на неприятное чаще всего выражалась в том, что начинал ругаться, причем мог ругаться довольно крепко, употребляя нецензурные выражения и совершенно не стесняясь находящихся в комнате посторонних людей, даже женщин и детей. Кроме того, необходимо отметить, что всякое более или менее сильное волнение всегда вызывало или усиливало припадок бронхиальной астмы: в этом заключалась основная форма его реакций на волнующие переживания.

Внешняя большая сдержанность в проявлении своих чувств скрывала под своей оболочкой довольно большое психическое напряжение. Об этом можно судить по некоторым высказываниям близко знавших его людей. Так, К. отмечает, что «всегда была свойственна некоторая внутренняя обеспокоенность, как бы сдерживал внутри себя волнение». Очень интересно сопоставить с этим указание В.,

который характеризует его как «очень динамичного по своим переживаниям человека». Когда что-либо делал или говорил остроту, то как бы взрывался при этом. Д. характеризует его как «сдержанного и спокойного в основном человека, способного быстро загораться и так же быстро остывать». А. передает: «вспыльчивости не было, но был живой по характеру». Это же лицо, описывая характер его отношений к впечатлениям окружающей среды, определенно указывает, что очень живо воспринимал действительность, все, что происходило вокруг него: «принимал близко к сердцу все, что делается вокруг, интересовался всем окружающим». Вполне соглашаясь с этим мнением, мы должны, однако, дополнить его в том отношении, что этот интерес к окружающему, как это характерно вообще для всех его мыслей, чувств и действий, был в то же время строго избирательным, обусловливаясь основными линиями направленности его личности в целом. Этим объясняется то, что он мог оставаться равнодушным к событиям, имевшим большое значение, если они не контактировали каким-либо образом с основным кругом его интересов, тогда как события даже значительно менее важные, но имеющие более непосредственное отношение к кругу его интересов, как, например, из литературной жизни, затрагивали его гораздо глубже и находили очень живой и непосредственный отклик. Интересно далее указание Б. на то, что реакции часто разрешались не действием, а словами: «Была как бы тенденция для всякой энергии превращаться в эту словесную форму». Это вполне согласуется с приведенным выше указанием на то, что реакция на неприятное чаще всего выражалась также в словесной форме.