Мозг: прошлое и будущее. Что делает нас теми, кто мы есть

В этой главе я утверждал, что мозг можно оценивать не только сам по себе и во взаимодействии с другими мозгами, но и с точки зрения всего его окружения. Наш мозг подвергается постоянной бомбардировке стимулами со всех сторон. Диапазон внешних воздействий очень велик – от тонких изменений чувственного окружения до более острых импульсов, поступающих и из одушевленных, и из неодушевленных источников. Эти воздействия – не просто информационные сообщения, направляемые в центр управления у нас в голове, это побудительные силы, проникающие на самые глубинные уровни нашего мозга и сознания. Нервная система переводит входящую информацию в исходящее поведение примерно так же, как физическая структура дерева определяет, как солнце, ветер и дождь руководят его ростом и движениями. Дерево раскрывает листья навстречу свету и качается, чтобы мощные порывы ветра не сломали его, но нужно обладать очень развитым воображением, чтобы утверждать, будто дерево контролирует свои действия. Напротив, и дерево, и мозг в целом реагируют на мир вокруг них. Они не выставляют глухой обороны против него, так что нет такой точки, где роль окружения меняется с активной на пассивную. Ни о мозге, ни о дереве нельзя рассуждать в отрыве от окружающих их джунглей внешних воздействий.

Подобная дихотомия между внутренними и внешними факторами, влияющими на функционирование мозга, параллельна другим дихотомиям, которые мы рассмотрели в части I нашей книги: между специфически мозговыми и общетелесными аспектами ментальных функций (глава 5), между локализованными и диффузными механизмами обработки информации (глава 4), между сложностью и понятностью нейронных систем (глава 3), между неорганическими и органическими воззрениями на физиологию мозга (глава 2). В каждом случае первая точка зрения подчеркивает, насколько мозг отличается от остального мира и отделен от него, что приводит к популярным мифам о сути и работе мозга. Представление о мозге как о не вполне органической, сверхсложной сущности, функционально самодостаточной и несокрушимо автономной, делает из мозга суррогат бестелесной души и подкрепляет систему представлений, которую мы условились называть научным дуализмом. На эту систему представлений опирается сакрализация мозга, к которой склонны даже люди вроде меня, убежденные, что у человеческого сознания есть материальная основа. Чтобы отказаться от нее, нужно принять биологическую основу сознания как таковую и своими глазами убедиться, что нас совместными усилиями создают и мозг, и тело, и окружение. Этому и была посвящена часть I. В части II мы обратимся от науки к обществу и рассмотрим, почему нам и как отдельным людям, и как глобальной цивилизации следует отказаться от сакрализации мозга и принять концепцию биологического разума.

Часть II

Биология – царица всех наук

Глава седьмая

Внутри и снаружи

Во второй части этой книги мы рассмотрим, как сакрализация мозга мешает развитию нашей культуры, поскольку сводит проблемы поведения человека к проблемам мозга. Теперь мы приписываем врожденным аспектам нейробиологии черты, которые по традиции считали встроенными особенностями своего абстрактного сознания. Хотя такая картина способствует научному пониманию человеческой деятельности, более строгому, чем раньше, в ней все же заложена избыточная склонность считать себя независимыми личностями, которыми изнутри управляет мозг или сознание, а не существами, чье бытие обусловлено средой, и такая точка зрения глубоко коренится и в нашей истории, и в наших обычаях. В этой главе мы исследуем, к каким последствиям для общества приводит современная мозгоцентрическая картина человеческой природы и связанная с ней тенденция отметать внешние причины наших поступков.