Мозг стоимостью в миллиард долларов

— Не пытайтесь вступать с ними в спор, — вежливо сказал он Гарриману. — Так и будете ходить по кругу. — Полицейский взглянул на Гарримана, лицо которого продолжало хранить бесстрастное выражение. — Я имею в виду... — произнес полицейский. — Именно это я и имею в виду. Так, значит, мы хотим домой?

Пайк сидел белый как мел, и нос его кровоточил. На белоснежной манишке рдели капли крови. Посмотрев на нас, он уставился на эти пятна. Думаю, он не мог поверить, что подвергся избиению, пока запятнанная манишка не подтвердила этот факт. Он стер кровь носовым платком и аккуратно снял галстук. Сложив его, он засунул бабочку в карман. Лицо его было измазано, и он звучно шмыгал носом, стараясь остановить кровотечение.

— Пиши, — гаркнул полицейский. — Кончай сморкаться и начинай писать. — Ткнув пальцем в лист бумаги, он оставил на нем небольшое красное пятнышко.

Пайк взял свою авторучку, снял с нее крышечку и, по-прежнему шмыгая носом, стал писать тем неразборчивым почерком, который вырабатывается у врачей за шесть лет обучения.

— Отведите доктора Пайка в другую комнату, — приказал Гарриман.

— И чтоб больше никаких грубостей, — добавил я.

Пайк повернулся ко мне — он все еще считал меня коллегой по несчастью — с гневной репликой:

— Позаботьтесь лучше о себе. Я не нуждаюсь в защите со стороны таких личностей и делаю то, что считаю нужным для Америки и для Латвии, откуда родом мой отец и моя жена. — Нос у него снова стал кровоточить.

— У вас опять кровь из носа идет, — заметил я.

Полицейский взял бумагу, ручку и вывел Пайка из кабинета. Дверь за ними закрылась. Гарриман зевнул и предложил мне сигарету.

— Думаю, что все будет в порядке, — устало вздохнул он. — Чико считает, что ты просто гений. — Тот улыбнулся, давая понять, что не совсем согласен с ним. — Но что бы я ни говорил, он уверен, что ты не понял значения камина в доме его брата.

— Восхитительно, — мрачно буркнул я. — Предполагаю, что скоро и Доулиш придет к такому же выводу.

Раздел 9

Хельсинки и Ленинград

Кто убил малиновку?

— Я, — сказал воробей. — Взял лук и стрелы

И убил малиновку.

Колыбельная

Глава 24

Задача, которую мне предстояло решить после приземления в Хельсинки, выглядела довольно просто. Харви Ньюбегина должны были арестовать американцы без всякого моего касательства к этой операции. Проблема вовсе не сложная. Любой из наших юных оперативников, только что завершивший подготовку на курсах в Гилдфорде, мог справиться с ней, после чего посмотреть кино, пообедать и успеть на следующий самолет в Лондон. Через пять минут после посадки я понял, что Доулиш прав. Ее должен решать новый человек, который не знал Харви больше десяти лет и мог спокойно передать его какому-нибудь розовощекому агенту ЦРУ, словно пакет с продуктами, — будьте любезны, распишитесь вот здесь, получите триста долларов на карманные расходы. Мне это оказалось не под силу. Я оптимист. Даже когда идет последний акт «Богемы», я продолжаю верить, что Мими выкрутится. Несмотря на все доказательства, я все еще не мог поверить, что он пытался убить меня, подрядив для этого уголовников под Ригой, и продолжал считать, что мне удастся все выяснить. Что ж, это лишнее свидетельство в пользу того, что мне следовало бы заниматься какой-то другой деятельностью. О чем я давно подозревал.

* * *

Если американцы и следили за Харви, то занимались этим из рук вон плохо. Я смутно надеялся, что они возьмут его сразу же после прибытия в Хельсинки, но Харви предстал в роли шведа по фамилии Эрикссон, а это означало, что он вообще не должен предъявлять свой паспорт. Автобус, в котором мы отъехали от аэропорта, вез только трех пассажиров, и Харви попросил водителя высадить нас на крытой автобусной остановке в миле от аэропорта. Окружающее пространство затянуло жесткой коркой мерзлого снега. Мы подождали тут, пока автобус не скрылся из виду, и, издавая трубные звуки клаксона, к нам подлетел «фольксваген» Сигне. Мы покидали сумки за спинку заднего сиденья, и Сигне поехала в город по длинной дуге объезда, чтобы мы явились со стороны Турку.

— Я сделала все, как ты и просил, — сообщила она Харви. — Ту квартиру, куда мы сейчас направляемся, я сняла по почте под выдуманным именем и аванса не платила. Затем я поехала и прокрутила классную операцию с арендой места в Пурву. И все время провела там, наводя порядок, пылесося и расстилая кровати. Вчера я заказала цветы, и копченую лососину, и те lasime-starin silli, что ты так любишь, и еще дополнительное постельное белье и предупредила, что все должно быть доставлено не позже, чем через три дня.

Задние колеса машины, случалось, проскальзывали и шли юзом, но Сигне без труда восстанавливала равновесие.

— Ты потрясающая личность! — воскликнул Харви и, сняв ее руку с баранки, поцеловал ладонь. — Разве она не похожа на чистый ломоть хлеба? — через плечо спросил Харви.

— Один к одному, — усмехнулся я.

— У нас любовь втроем, — подмигнула Сигне, полуобернувшись ко мне. — Тебя устроит?