Может быть

Тихо, как обычно, играла музыка. Протяжно пел саксофон и рыдала скрипка. Федор, хоть и не заканчивал «консерваторий», хоть и не понимал в музыке абсолютно ничего (а тем более, в классической), звук предпочитал живой и репертуар всегда выбирал сам, из предложенного желающими наняться на работу музыкантами. Критерии приема на работу были предельно просты: если Федору нравилось то, что исполнял музыкант на своем инструменте – его брали. При этом абсолютно не играло никакой роли ни то, каким именно был инструмент, ни жанр, ни выбор репертуара. Единственное, чего Федор не любил, так это блатных песен, называемых в России отчего-то шансоном. На возражения приятелей и деловых партнеров он всегда отвечал, что они ему действуют ему на нервы, напоминая об опасности его бизнеса, а вот тихая и спокойная музыка расслабляет, позволяет по-настоящему отдохнуть и никогда не мешает серьезным разговорам. Именно поэтому в маленьком ресторанчике Федора можно было услышать и Моцарта, и Бетховена, и даже экзотического Сен-Санса. Впрочем, именами композиторов Федор никогда не интересовался, как не интересовался он и названием инструментов, на которых все это исполнялось. По большому счету, ему было все равно, на чем именно играл музыкант: на арфе или на виолончели, на скрипке или флейте, на гавайской укулеле или шотландской волынке. Если бы его спросили, он вообще вряд ли бы отличил их друг от друга. Но то ли благодаря его любви к живому звуку, то ли у Федора, всегда самолично принимающего на работу музыкантов, действительно был врожденный идеальный слух, но музыка, звучавшая на маленькой сцене его ресторанчика, была действительно первоклассной. Именно поэтому в нем всегда было так много настоящих ценителей искусства, приходивших сюда в основном как раз послушать, какую следующую новинку будут исполнять музыканты. К чести Федора так же нужно отметить, репертуар менялся максимально часто, правда, в основном из-за того, что самому хозяину очень быстро надоедала одна и та же мелодия. Так что, придя в ресторан, посетители никогда не знали, что им предложат в этот раз: фрагмент из вагнеровской «Песни о Нибелунгах», виртуозно исполненный на обычной русской балалайке, «Eсhoes» «Pink Floyd» из альбома «Meddle» 1971 года на баяне или что-то еще, не менее экзотическое.

Вторым немаловажным достоинством ресторанчика Федора была его максимальная конфиденциальность, из-за чего его в основном и ценили местные бандиты. Здесь всегда можно было провести любые, даже самые тайные переговоры, не опасаясь, что тебя прослушают различные органы безопасности, отличающиеся, как известно, крайней степенью любопытности по отношению к делам подобного рода. Надежную защиту от чужих ушей обеспечивал целый набор самых современных технических приспособлений, аналогам некоторых не было даже в местном управлении ФСБ. Впрочем, все это не мешало самому Федору тайно записывать все переговоры. На всякий случай. Жизнь ведь такая штука, что никогда не узнаешь, что тебе может пригодиться в следующий момент.

Естественно, как и в любом другом приличном ресторане, в заведении Федора можно было еще и поесть. Кормили, нужно сказать, отменно: вкусно, сытно и большими порциями, то есть именно так, как и должны это делать в любом уважающем себя заведении общепита. Впрочем, для любителей экзотики (которую сам хозяин искренне считал несъедобной и людей, поедающих какое-нибудь фуа-гра или жареные лягушачьи лапки втайне даже презирал) специально содержался повар-француз и минимальный набор продуктов в холодильнике. Работы у него, впрочем, было немного. Мало кто из гостей, прекрасно осведомленных о вкусах хозяина, заказывал что-нибудь эдакое. Большинство же довольствовалось вполне привычным для русского человека перечнем блюд.