Можно ли умереть дважды?

Пятница ушла на ознакомление с материалами девяти расследований, касавшихся женщин из Таиланда и с Филиппин, о пропаже которых в полицию поступили заявления, но которых так и не удалось найти. В семи случаях тревогу подняли мужчины, имевшие с ними отношения на момент исчезновения. В одном в качестве заявителя выступила подруга и еще в одном сослуживец из той фирмы, где потеряшка работала. Ни одно из дел не было особенно толстым, наиболее объемистое содержало пару сотен страниц, в основном распечаток допросов людей, знавших ее. Ни в одной из них не нашлось данных того рода, какие могли привлечь внимание опытного полицейского.

Обычное объяснение, которое партнер каждой давал полиции, состояло в том, что отношения между ними уже какое время были сложными, они ссорились перед исчезновением и что женщина упаковала свои вещи и покинула его.

Затем выполнялись рутинные проверки паспортов, кредитных карточек и мобильных телефонов. Паспорта, как правило, отсутствовали, большинство, похоже, полностью или по крайней мере частично опустошили свои счета, пара из них купила авиабилеты за границу, и три из всех телефонов использовались после исчезновения для разговоров, как в Швеции, так и за границей. Ни одна из них не позвонила своему бывшему парню. Расследования постепенно свернули, заявления остались лежать, дела никто не закрыл. Главным образом, на всякий случай.

Во второй половине дня в пятницу Олешкевич доложил результаты их работы Аннике Карлссон. Он удостоился этой чести, поскольку Стигсон исчез со службы еще до обеда, так как ему требовалось разобраться с кое-какими личными делами перед выходными, а Кристин Олссон отправилась к врачу, куда была записана на послеобеденное время.

— Что мы делаем дальше? — спросил Олешкевич.

— Продолжаем копать глубже в том же направлении, — решила Анника Карлссон. — Проверяем, есть ли стоматологические карты, или ДНК, или что-то иное, чем мы сможем воспользоваться. Возможно, нам придется связаться с нашими зарубежными коллегами. Хотя ты, пожалуй, надеялся немного отдохнуть на больничном?

— Нет, вовсе нет, я с удовольствием буду работать.

— Хорошо, — сказала Анника Карлссон. — В понедельник вы с Кристин получите шефа, который знает, как действовать. Не беспокойся. Без дела не останешься.

— У меня есть один вопрос, — сказал Олешкевич. — Относительно Бекстрёма, если можно, конечно.

— Да, — подтвердила Анника Карлссон, наклонилась вперед, не вставая со стула, и широко улыбнулась. — Без проблем.

— Он, похоже, чуть ли не всевидящий. — Олешкевич покачал головой. — Я подумал о том, что касается самое большее десяти имен. А потом их оказывается девять. Откуда он мог знать?

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Но дело не в том, что он всевидящий, — ответила Анника Карлссон. — На твоем месте я, кроме того, остереглась бы разговаривать с ним об этом. Он ненавидит провидцев. И как только их не называет. Мошенниками, пройдохами, придурками. Вдобавок, если такой человек способен помочь с чем-то, до чего он сам не смог додуматься, он уверен, что сей персонаж замешан в данном преступлении. Тому, что Бекстрём своим умом доходит до вещей, которые никто другой не обнаруживает, есть совсем другое объяснение. Во всяком случае, если верить ему самому.

— И какое же именно?

— Что он единственный настоящий специалист по расследованию убийств. Не только в Швеции или в мире, но и во всей мировой полицейской истории. Другие просто идиоты или того хуже. Если ты хочешь завоевать благосклонность Бекстрёма, я могу дать тебе один совет.

— И какой же?

— Предложи ему называть тебя Олссоном с двумя «з». Таков он, комиссар Эверт Бекстрём, если коротко его охарактеризовать.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Олешкевич.

— Отлично, — ответила Анника Карлссон. — Увидимся в понедельник.

22

Лиценциат теологии Фредрик Линдстрём был церковником старой закалки. Уже более ста лет назад, в 1910 году, он стал священником Шведской церкви в архиепархии Упсала и пять лет спустя получил свой первый собственный пасторат.

Линдстрём был крупным и привлекательным мужчиной. Блондином с голубыми глазами и красивым баритоном, хорошо подходившим для пения псалмов и чтения проповедей. К тому же практичным человеком, который жил и действовал в то время, когда деревенский святой отец умел не только утешить вдову и подковать лошадь, но также зарезать свинью. И вдобавок обладал страстной жаждой к новым знаниям, особенно что касается истории и краеведения.