Можно ли умереть дважды?

— Так обычно поступают, когда пытаются восстановить тело. Самые крошечные найденные фрагменты костей стараются положить на правильное место. Как, например, эти ребра, — сказал Ниеми и показал лазерной указкой.

— Неплохая мозаика, — заметила Кристин Олссон. — Можно спросить, как много кусочков получилось?

— Естественно, можно, — ответил Ниеми и кивнул дружелюбно. — У живого взрослого человека в теле целых две сотни костей, так, конечно, было и в ее случае, если бы звери не постарались. Наверное, лиса нанесла больше всего вреда, но также не остались в стороне и мыши, пожалуй, крысы и тот или иной барсук. Я думаю, они достаточно скоро добрались до нее. Поэтому у нас получилось более трех сотен костей и их фрагментов.

— Плюс несколько зубов и немного волос, — констатировал Бекстрём.

— Угу, — подтвердил Ниеми. — Минимальный обломок кости, который мы нашли, имеет размер порядка нескольких миллиметров и весит меньше грамма. Самая большая находка из этой серии — левая бедренная кость. Она вдобавок, похоже, находится в приличном состоянии. Ее длина примерно сорок сантиметров, а вес почти килограмм. Мы собирались отправить ее в Линчёпинг, чтобы посмотреть, не смогут ли они использовать костный мозг из нее для получения ДНК.

— Таким образом вы хотите убедиться, что и кости, и череп принадлежат одному и тому же телу? — спросил Олешкевич.

— Точно, — кивнул Ниеми.

— Да, это будет просто замечательно, — согласился Бекстрём.

«Тогда у Нади появится дополнительная пища для размышлений, — подумал он. — Еще одна проба ДНК от того же самого трупа».

— Но вы ведь нашли еще несколько вещей помимо частей ее тела, — сказала Анника Карлссон. — Я знаю, что ты упоминал пластиковый пакет из магазина «Лидл».

— Да, он лежал в погребе вместе с останками. Поскольку данная торговая сеть пришла в Швецию в 2003 году, он, вероятно, оказался там самое раннее тогда.

— За полтора года до цунами, — констатировала Надя.

— Он имеет какое-то отношение к жертве? — спросила Кристин Олссон.

— Да, я так думаю, — ответил Ниеми. — Даже почти на сто процентов уверен в этом.

— И почему?

— Он натянул его ей на голову, чтобы не испачкать все кровью вокруг, когда застрелил. При таком выстреле часто бывает сильное кровотечение, хоть порой и не сразу, а через несколько секунд. А еще он наверняка не хотел видеть ее лицо. Есть масса вариантов того, как преступник пытается спрятать лицо жертвы.

— Почему ты так уверен? — поинтересовалась Анника Карлссон.

— Хороший вопрос, Анника. — Петер Ниеми показал своей лазерной указкой на фотографию пакета. — Примерно в десяти сантиметрах от его открытого края мы нашли следы пластикового шнура. Сначала он натянул пакет ей на голову, а потом завязал шнур вокруг него, вероятно в районе ее шеи, сделал несколько оборотов и крепко затянул. Если внимательно посмотреть, можно увидеть следы от него на пластике.

— Шнур вы тоже нашли? — спросила Анника Карлссон.

— Обрывки от него, — подтвердил Ниеми и вывел на экран новую фотографию с полудюжиной кусочков синей веревки, из которых самый длинный, судя по положенной рядом линейке, имел размер три сантиметра.

— Что это за шнур? — спросила Надя.

— Немного грубый, из нейлона, будь он из конопли или хлопка, мы не нашли бы так много от него. Мы также отправили его в Линчёпинг, и меня не удивит, если они смогут назвать его марку.

— У них там имеется особый отдел по всяким веревкам, — буркнул Бекстрём с усмешкой.

— Наверняка, — согласился Ниеми и тоже улыбнулся. — Да, что у нас еще есть?

— Банка с колбасой, — напомнил ему Бекстрём. — По слухам, ты нашел такую. Она лежала в пластиковом пакете.

— Да, вот фотография, — подтвердил Ниеми и вывел на экран снимок и банки, и пакета, в котором она лежала.

— Это же колбаски Буллена, — констатировал Бекстрём, не сумев толком скрыть восторг. — Пивные колбаски. Наш убийца, похоже, настоящий гурман.

— Боюсь тебя разочаровать, но мне кажется, банка не имеет никакого отношения к делу, — сказал Ниеми.

— И почему же? — поинтересовался Бекстрём.

«Надо купить домой несколько баночек, — подумал он. — В последний раз я ел колбаски Буллена, наверное, еще в далеком детстве».

— Она из начала восьмидесятых, — объяснил Ниеми. — И я думаю, оказалась там по крайней мере за двадцать лет до тела. Кто-то высадился на остров с целью разбить лагерь, например. Поставил свой пакет с едой в погреб, вход в который, пожалуй, еще можно было увидеть тогда. В то, что кто-то положил бы ее туда, если бы там уже лежал покойник, я не верю.

— Тому, кто ест пивные колбаски Буллена, плевать на подобное, — пошутила Анника Карлссон. — Ладно, если говорить серьезно, я согласна с тобой, Петер.

— Но ты же все равно решил отправить ее в Линчёпинг, — предположил Бекстрём.

— Естественно, — подтвердил Ниеми. — Все уже в пути. И банка, и пакет. Об этом я позаботился, как только услышал, что у них имеется особый отдел по исследованию колбасы. Он располагается через стену от отдела по пластиковым пакетам. В одном коридоре с тем, который занимается шнурами.

— Если это колбаски Буллена, их наверняка еще можно есть, — заметил Бекстрём.