Мрачно темнеющий свет

– Странные, – закончила я. Но у меня перехватило дыхание, когда я увидела такое количество колдунов. Если бы войны не было, если бы мои родители были живы, я могла бы проводить время в этом месте. Возможно, я называла бы себя колдуньей.

Мы привлекли к себе внимание, кто-то стал хмуриться. Незнакомцы, появляющиеся посреди нелегального рынка, всегда подозрительны. Пожалуй, нам надо было обдумать это заранее.

Словно иллюстрируя мою мысль, чья-то рука приставила мне нож к горлу.

– Кто это у нас здесь? – прошептал голос за спиной.

14

Голос принадлежал девушке. Я замерла, а Мария вытащила свой топор.

– Отпусти ее! – рявкнула она, но девушка только сильнее надавила ножом. Было очевидно, что угрожать ей – плохая идея.

– Не надо суетиться, – сказала я. С ножом, прижатым к твоему горлу, думать трудно. Мой взгляд метнулся в сторону наблюдающих за нами людей – они с интересом ожидали, что же случится дальше.

Обидчица слегка сдвинула лезвие, и этого было достаточно, чтобы дать мне возможность. Голубое пламя рябью покрыло мое тело, и девушка упала.

– Ты разве не знаешь, что это грубо – нападать на других колдунов? – Я протянула руку, чтобы помочь ей подняться. – Я – Генриетта Хоуэл.

Назвать свое имя было все равно что сыграть в рулетку. Мы уже успели привлечь к себе много внимания, и толпа все собиралась. Девушка с трудом встала на ноги, отряхивая колени. Абсурдно высокая, она была одета в ярко-желтое платье, подвязанное зеленым кушаком. Распущенные черные волосы доходили до плеч. У нее были высокие скулы, а темные глаза ярко сверкнули, когда она услышала мое имя.

– Подожди… Хоуэл? Ты же Предначертанная у чародеев, так? Почему же ты сразу не сказала? – Девушка своей сильной рукой хлопнула меня по плечу, и я подавила болезненный вскрик. – Знаешь, ты могла бы спросить «Шар и сову». С радостью тебе покажу, – непринужденно продолжила она.

– Эмм, да. Нам бы хотелось посмотреть. – Мы с Марией, которая наконец убрала топор, обменялись озадаченными взглядами.

– Меня зовут Элис Чен, – представилась девушка, уводя нас вниз по узкой улице. Я бросала взгляды на окружающие нас настороженные лица, пытаясь расслышать произносимые шепотом слова. Толпа рассосалась, но я все еще чувствовала эти взгляды на себе.

Повернув за угол, мы подошли к деревянной вывеске, подвешенной на непримечательной кирпичной стене; на вывеске было написано: «ШАР И СОВА». На табличке была вырезана рыже-коричневая сова, сидевшая, как нетрудно догадаться, на большом шаре.

Никакой входной двери не было. Вместо этого Элис подвела нас к паре старых продырявленных ботинок и пнула один из них.

Из облачка пыли перед нами появился туманный образ сутулого человека с худым лицом.

– Пароль? – его голос прозвучал как вздох на ветру.

Я читала о привидениях, подобных этому, в одной из книг Микельмаса. Есть привидения – неупокоенные души умерших людей, но эти – нет. Не знаю, как объяснить… Что-то вроде домовых, охраняющих имущество. Но они не истинные хозяева дома, как Фенсвик, а скорее, бледная проекция живущих в этом доме людей, владельцев имущества. Их можно было заставить выполнять роль стражей или вышибал. Не самые искусные существа, но по-своему полезные.

– Заткнись и пусти меня, – весело сказала Элис.

– Пароль верный. – Привидение исчезло в облачке дыма, и в стене тут же открылась дверь.

– Странный народец, – прошептала Мария. Что ж, она была права.

Мы зашли в таверну, которая показалась нам самой обычной. Кирпичные стены местами потемнели от копоти масляных ламп. Потускневшее зеркало за барной стойкой красного дерева отражало посетителей, всего-то человек десять. Единственным украшением были портреты… портреты знаменитых колдунов. На одном из них был изображен Мерлин, на другом – Стрэнджвейс. Я разглядела Дариуса Ла Гранда, а в другом углу – мужчину, который выглядел на удивление знакомым… Когда я поняла, кто это, у меня сжалось горло. Я торопливо подошла, чтобы взглянуть получше. Красивый молодой человек с темными волосами и круглым приятным лицом. Его улыбка была теплой, открытой, дружелюбной. Внизу было написано: «УИЛЬЯМ ХОУЭЛ».

Мой отец был более знаменит в колдовских кругах, чем я могла представить. Его имя было вырезано на стене в доме Ральфа Стрэнджвейса, а теперь еще и это.

Я коснулась портрета, провела пальцами по лицу отца.

Как бы я хотела, чтобы ты меня сейчас увидел, подумала я, неохотно отступая назад. Как бы я хотела поговорить с тобой…

Смаргивая подступившие слезы, я отошла.

Элис уже уселась за стол и оживленно болтала с каким-то мужчиной. Мужчина как мужчина – светло-каштановые волосы, удлиненное лицо, но он вдруг… откашлял рыбу. Радужная форель забилась на столе. Смиренно покачав головой, мужчина кинул ее в ведро у своих ног.

Меня это развеселило. Я решила, что кашлять живой рыбой, должно быть, неудобно.