Мрачно темнеющий свет

Почему он смотрит на меня так, будто чего-то ждет?

– О чем ты говоришь?

– Сегодня днем я пошел к Уайтчёрчу с предложением. Понимаешь, мне нужно его разрешение, потому что… – Он остановился.

У меня в ушах загудело.

– О чем ты его попросил?

– Я попросил разрешения жениться. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Жениться на тебе.

25

В голове стало удивительно тихо. Блэквуд продолжал говорить, но я не слышала. Выйти за него замуж. Невозможно. Я собиралась выйти замуж за Рука. По крайней мере, я хотела выйти замуж за Рука. У нас было еще столько времени, и я не могла…

Нет, я не собиралась выходить замуж за Блэквуда.

– Я не могу, – сказала я, пятясь назад. Он не отреагировал. – Я не имею в виду, что я не… Я не могу, конечно, ты понимаешь… – Слова не шли.

– Понимаю, для тебя это все очень неожиданно, – заговорил Блэквуд. – Я никогда не выказывал тебе никакого внимания… в этом смысле.

Наконец он сел в кресло и знаком показал мне, чтобы я тоже села.

– Ты должна признать, это чудесный план, – сказал он. – Если узы брака свяжут тебя с моим родом, к тебе больше никто не посмеет подойти.

– Конечно, – вздохнула я, поняв, что он имеет в виду. – Ты предлагаешь спасти меня от моих врагов. Это доказывает, какой ты хороший друг.

– Хороший друг… – эхом повторил он и начал барабанить длинными пальцам по подлокотнику кресла.

– Но тебе не надо жертвовать собой ради меня.

– Жертвовать… – Встав, он подошел к камину. – Как ты думаешь, почему я попросил твоей руки?

– Чтобы быть хорошими друзьями, – подумав, ответила я.

– Тогда ты не понимаешь.

Во мне что-то шевельнулось, когда я увидела жар в его глазах. Нет. Так не должно быть. Он – мой друг, один из немногих, на кого я могла положиться.

– Я понимаю, – сказала я, пытаясь говорить весело. Блэквуд нежно взял меня за запястье. На мне были перчатки, но я все равно почувствовала тепло.

– Знаешь, что я думал о тебе, когда мы познакомились? – Он погладил большим пальцем тыльную сторону моей руки. Голос был глубоким и хриплым. – Я думал, что ты авантюристка и врунья.

– И все это было правдой, – рассмеялась я, но он был серьезен.

– Неужели ты не понимаешь, что я чувствую? – Блэквуд сказал это практически самому себе. – Ты – мой самый дорогой друг.

Он изучающе посмотрел на меня, будто ища, куда бы ударить, только на самом деле все было ровно наоборот.

– Когда мы стали друзьями, я думал, что ничего большего не захочу. Но со временем… со временем я стал испытывать к тебе чувства… на которые, как мне казалось, я не способен.

Страсть в его голосе начала меня пугать.

– Не говори ничего, о чем потом пожалеешь. – Я встала и отвернулась.

– Я никогда об этом не пожалею, – пробормотал он. – Я боролся с этим чувством. Гореть ради кого-то – это слабость, и я поклялся себе, что никогда не узнаю слабости, как мой отец. – Он выплюнул слово отец как проклятие. – Я пытался мысленно вернуться к себе самому в наши первые дни вне дома Агриппы. Но это невозможно… – Он нежно коснулся золотой стрелы в моих волосах. – Вот почему я приказал сделать это украшение. Ты меня сразила.

Он взял меня за руку и большим пальцем начал выводить круги на моей ладони. Замерев, я не могла думать. Я не могла развернуться и убежать. Он придвинулся ближе и прошептал мне на ухо:

– Несколько дней назад мне приснилось, что мы с тобой в Сорроу-Фелл, нашем поместье. Нам не мешала ни одна живая душа. Когда я проснулся, я подумал: почему бы нам не стать друг для друга всем?

Мне было что сказать, и это были разумные вещи. Но он положил руку на мое обнаженное плечо. От его прикосновения по моему телу разлился жар. Он обвил меня рукой за талию и притянул к себе. Я закрыла глаза, все мысли окончательно улетучились. Только биение его сердца и ощущение жара от его руки.

Это походило на беглую речь на языке, который я никогда не учила. Какая-то значительная часть моей души, что-то темное и глубоко коренящееся, зашевелилась. Я подумала о побегах плюща, обвивающих наши посохи…

Не бывает таких совпадений.

Блэквуд провел рукой по моему обнаженному плечу, по моей спине. От его прикосновений кружилась голова. Отойди. Мне нужно было отойти, но меня будто зачаровали. То, как я откликалась, как билось мое сердце… Я хотела

этого. Его руки дрожали. Не думаю, чтобы он прикасался к кому-то так.

– После победы над Каллаксом я почувствовал опьяняющую свободу, и все из-за тебя, – прошептал мне на ухо Блэквуд.

Он прижался губами к моему обнаженному плечу, и я тихо застонала.

– Генриетта, я умоляю тебя стать моей женой, – выдохнул он.

Проснись. Проснись.

Я заставила себя представить, как разворачиваюсь и обнаруживаю обнимающего меня Чарльза Блэквуда.

Это помогло. Мое тело стало наконец повиноваться мозгу, и я резко отпрянула. Блэквуд выглядел пораженным.

– Нет, – я с трудом ловила ртом воздух. – Я помолвлена с Руком.

– С Руком? – Блэквуд сказал это так, будто никогда раньше не слышал этого имени. Затем он начал понимать. – С Руком? – повторил он, не веря своим ушам.