Мрачный дебют (СИ)

Можно было, конечно, разобрать баррикаду на двери, представляющую собой связанные многочисленными стальными цепями ящики с хламом, но это громко и хлопотно. А мы ищем только тихие и необременительные пути, но только из-за ранений.

Вылезание из окна оказалось действом менее болезненным, чем мне казалось изначально. Мышцы спины я старался не задействовать, поэтому, уже спустя десяток секунд, брёл к своей верной ласточке, которая сейчас, буквально, спасает мне жизнь.

Некоторые мертвецы, услышавшие невнятную возню за спиной, начали возвращаться, но даже раненым я был быстрее, чем они.

Отключаю сигнализацию и забираюсь в свою ненаглядную Тойоту Камри. Вот единственная моя машина, которой я горжусь и не могу нарадоваться.

Завожу двигатель и без разогрева срываюсь прочь.

– Выбрался, ник та мэр! – воскликнул я и свернул в Михайловский сад.

Мост через Мойку однозначно подорван, поэтому даже не пытаюсь проверять, что там и как.

Непривычно, балясина винтажная, ехать по пешеходным дорожкам общественного парка на машине! Но ГАИ меня не остановит, а добропорядочные граждане, скорее, откусят от меня что-нибудь, чем накатают заявление!

Тележки с мороженым и фастфудом гнили себе спокойно с самого первого дня апокалипсиса, но тут их было немного – весна всё-таки. И теперь, когда всё уже случилось, появиться новым тележкам не суждено. Дети сюда тоже больше ходить не будут, а если и будут, то точно не ради мороженого или хот-догов с кетчупом и майонезом…

Выезжаю через открытые ворота парка прямо на набережную канала Грибоедова и вижу перед собой величественный Спас на Крови.

Александр II, если смотреть непредвзято, один из немногих хороших императоров Российской империи. Реформы у него были масштабными, в чём-то правильными, но главное – нацеленными на изменение отчаянной ситуации, всё отчаянье которой император прекрасно осознавал. Но народники взорвали его, уничтожив последнюю надежду на избежание революции.

Александр III и Николай II, реакционеры и контрреформисты, сын и отец, зарубили все либеральные реформы на корню и обрекли империю на закономерную погибель.

Одного хорошего императора не хватило, чтобы империя смогла свернуть с пути к верной гибели.

Я не монархист, не считаю, что при империи жилось лучше, потому что коммунистам не пришлось бы спешно затыкать дыры вообще во всех отраслях, возникшие там задолго до Гражданской войны. Кто-то поёт красивые песни о том, как же там было хорошо, в этой России, которую мы потеряли, но мне верится в это с трудом. Потому что революции на ровном месте не случаются. Даже моя бабуля, хоть и идейная марксистка, признавала, что будь в Российской империи всё так, как описывают краснобаи из телевизора, ни о какой революции не могло бы идти и речи.

Моё личное мнение, как человека, ознакомившегося с рядом позиций по вопросу – Александр II мог бы стать тем человеком, который спас империю, но его взорвали.

Не став любоваться на шедевр русской архитектуры, коим, безусловно, является Спас на Крови, поворачиваю направо и оказываюсь на Конюшенной площади.

Тут куча мертвецов, бредёт по парковке и проезжей трассе, но звук двигателя привлёк всё их внимание и они направились прямиком ко мне.

Даю задний ход и сворачиваю на набережную канала Грибоедова. Тут мертвецов практически нет, но набережка намного уже, чем обычные улицы, поэтому, если из-за угла выйдет мертвецкая толпа, мне останется только разворачиваться и ехать в объятия толпы с Конюшенной площади. Но мы давим педаль в пол, пролетаем через набережную и лихим разворотом выруливаем на Невский проспект.

Следы отступления наших ребят, до конца пытавшихся удержать район, видны повсюду – гильзы хрустят под колёсами и разлетаются в стороны, как и человеческие кости. По такому ехать очень неприятно, меня одолевает мысль о кощунстве, издевательстве над покойниками, но иначе тут не проехать…

Доезжаю до Дворцового моста и вижу, что ехал зря.

– Ну да, ну да, пошёл я нахрен… – произнёс я, увидев разведённый мост.

Со всех сторон мертвецы, вылезают из дворовых арок, из парковой зоны, бредут с дворцовой площади, все на звук двигателя, аномально звучащего в этом нездорово тихом городе.

Не став ждать, пока меня обложат со всех сторон, поворачиваю на Адмиралтейский проспект и мчу к Благовещенскому мосту. Если полковник Краснодубов не соврал, один из мостов был опущен, что открыло мертвецам путь на Васильевский остров. Если не тот мост, то я покойник.

Резкая вибрация телефона в районе бедра заставила меня отвлечься от мрачных мыслей.

– Алло, – принял я вызов.

– Дима, ты где? – спросила Ани.

– Я еду к себе домой, – ответил я. – На машине.

– Ты с ума сошёл?! – воскликнула моя финская фанатка. – Ты соберёшь за собой большое скопление! Они не остановятся, Дима! Они будут идти до тех пор, пока не найдут тебя!

– А что мне делать предлагаешь, миледи?! – спросил я раздражённо. – Я ранен, пешком не пройду и километра!

– Где именно ты? – обеспокоенно спросила она после недолгой паузы.

– Еду на Благовещенский мост, – ответил я. – Почти там. А ты где?

– Я на Смоленском, – ответила Ани.