Мрак под солнцем

— Пока мы с вами не виделись, — сказал он, глядя в стол, — мы подозреваем, что один из вас троих звонил в кубинское посольство, предупреждая о возможном перевороте в начале июня. Я не буду говорить громких слов, что это измена Родине. Я не стану обвинять вас в предательстве корпоративных интересов. Мне важно знать — кто из вас это сделал? И в какой форме? Учтите, что шансов у звонившего все равно нет. Скоро привезут детекторы лжи, и каждый на себе проверит их возможности. Шанса обмануть машину у вас нет. Поэтому я жду.

Они молчали.

— А почему вы решили, что это один из нас? — спросил Данченко.

— Никто другой не знал об этой операции. Во всяком случае, все, кто о ней знали, были далеко от Москвы. А неизвестный позвонил в посольство именно из Москвы.

— Вы не считаете, что это оскорбительно для других офицеров? — спросил Нилин.

— Не считаю, — резко ответил заместитель директора СВР, — речь идет о судьбе наших сотрудников. Они могут погибнуть в любую минуту из-за предательства одного из наших офицеров. Вам не кажется, что всякие разговоры об оскорблениях просто неуместны.

— Мы не знали точно, что и где должно произойти, — напомнил Максимов, — и мы не могли позвонить. Нас сразу изолировали. Мы звонили только домой, и то в присутствии старшего офицера.

— Я бы очень хотел ошибаться, — сказал генерал, — но мы проверили все возможные варианты. О наших планах по Кубе знали только вы.

— В таком случае арестуйте нас всех троих, — предложил Данченко, — до выяснения обстоятельств дела. Или до тех пор, пока на Кубе не поменяется власть. Мы же не дети, все понимаем, и зачем вели разработки, и зачем искали замену нынешнему лидеру Кубы. Очевидно, скоро его уберут, я прав?

Заместитель директора молчал. Только испытывающе оглядывал всех троих и сказал:

— Фидель обречен, и наша задача удержать Кубу. Все трое офицеров подавленно молчали.

— Какие мы все сволочи, — вдруг громко сказал Данченко.

— Что вы имеете в виду? — спросил заместитель директора.

— Нашу верность, — вместо Данченко ответил Максимов.

— Мы провели компьютерный анализ, — сказал Нилин, — при любом раскладе в случае смерти Кастро на Кубе начнутся беспорядки. Нам нужно быть к этому готовым. И никаких других вариантов просто не существует.

— Это было обязательно делать? — спросил Максимов. Заместитель директора растерялся впервые в жизни.

— Зачем вы меня об этом спрашиваете? — нервно дернулась у него щека.

— Просто хочу знать меру нашего падения, — ответил Максимов.

— Это не смешно.

— Мы знаем.

Генерал отвернулся, взял трубку, кому-то позвонил.

— Как дела? — спросил он.

Видимо, там его успокоили, и он положил трубку.

— Сейчас наладят машины, — сказал он, — я очень не хотел прибегать к подобной процедуре, но, видимо, у нас нет другого выхода.

Его офицеры молчали.

— Вы меня спросили, — сказал вдруг генерал, — я отвечу. Вы напрасно думаете, что вы все благородные мушкетеры, а мы — монстры, предающие своих друзей и союзников. Вопрос стоит очень жестко. Сразу три восточноевропейские страны обратились в НАТО с просьбой принять их в этот военный блок. Мы, естественно, выступили против, но сессия НАТО готова уже в начале июня рассмотреть вопрос о приеме новых членов. Это значит, что граница НАТО придвинется к самым нашим границам. Следом за ними в Североатлантический блок просятся прибалтийские государства. Вы понимаете, что может произойти?

— Нужно было об этом раньше думать, — вставил Нилин, — когда Горбачев и Шеварднадзе сдавали Восточную Германию. Это была их проблема.

— Это теперь наша проблема.

— При чем тут Куба? — спросил начинающий догадываться, в чем дело, Данченко.

— Наше Министерство иностранных дел смогло договориться с руководством госдепартамента США, — генерал вздохнул, — кроме меня, об этом знают очень немногие люди, но через два дня это будет уже не тайна.

— Фиделя не будет, — понял Максимов.

— Верно. И это — та малая цена, которую мы должны заплатить за отказ НАТО принять в свои ряды восточноевропейские страны. Другого выхода помешать им просто не существует.

— Товарищ генерал, — сказал Нилин, — вы ведь знаете историю. На предательстве своих друзей нельзя строить собственное благополучие. Это аморально и преступно. Вы так не считаете?

— Не считаю. Мы обязаны думать прежде всего об интересах своего народа.

— Можно с вами не согласиться? — спросил Максимов.

— Не уверен.

— В любом случае я не согласен.

— Это ваше право, майор, — генерал посмотрел на всех троих и строго сказал:

— Кончаем дискуссию. Здесь не Дума и не парламент. Прошу всех пройти проверку на детекторах. После окончания снова соберемся здесь в таком же составе. Все свободны.

Они вышли втроем из кабинета и разошлись по заранее приготовленным комнатам. Максимов сел на стул в своей комнате, достал сигареты, закурил.