Мрак, сомкнись

— Даже если мы в нескольких шагах от Пляжных Ворот, все же предлагаю хоть немного отдохнуть, — тяжело сопя, произнес Рудольф.

Он осторожно опустил свой край кровати на песок, что заставило остальных мужчин сделать то же самое, и присел. Руку он положил на колено, опустил голову на грудь и открытым ртом ловил воздух.

— Разврат дает себя знать, — с легкой насмешкой в голосе заметил Хантер, а потом, обращаясь к Марго, шепнул: — Дадим отдых старому Казанове.

— Я мог бы заменить его, — охотно предложил свою помощь молодой парень с худощавым лицом, который приехал на симпозиум из Оксфорда вместе с Войтовичем.

— Нам всем не помешает немного отдохнуть, Гарри, — сказал Войтович и тут же обратился к Хантеру: — Господин профессор, по-моему, Луна снова замедлила ход, возвращаясь к прежней скорости.

Все, кроме полной женщины, посмотрели на западную часть неба. Даже Рудольф, продолжая сопеть, поднял голову. Не было ни малейшего сомнения в том, что черный перешеек между Странником и Луной больше не расширялся.

— Мне кажется, что Луна уменьшается, — заявила Анна.

— Мне тоже, — сказал Додд.

Он присел, обнял Рагнарока и успокаивающе гладил его большую черно-коричневую морду, одновременно поглядывая на небо.

— Я знаю, что это звучит совершенно неправдоподобно, — добавил он, — но у меня такое впечатление, что Луна становится овальной, сплюснутой вверху и внизу и выпуклой по бокам. Может быть, у меня просто устали глаза, но я мог бы поклясться, что она принимает форму яйца, особенно тот ее конец, который обращен к Страннику.

— Да, да! — закричала Анна. — Кроме того. — такая тоненькая черточка вертикально бежит через весь диск!

— Черточка? — переспросил Додд.

— Да, как будто трещина, — объяснила девочка.

«Треснувшее яйцо знаменует рождение Хаоса, — думал Дылда. — Исполняется мое предсказание. Испан-Змея оплодотворяет, а Белая Дева готова родить».

— Я должен признать, что не вижу никакой черточки, — удивился Додд.

— Нужно хорошо присмотреться, — объяснила Анна.

— Я верю ей на слово, — вмешался Войтович. — У детей прекрасное зрение.

— Если там есть трещина, которую видно даже отсюда, то она должна тянуться на многие километры, — оживился Рудольф.

— Мне кажется, — медленно и с напряжением произнес Хантер, словно ему было трудно говорить, — что Луна переходит на орбиту вокруг новой планеты в районе зоны Роше… Рудольф, в зоне Роше твердые тела распадаются?

— Этого никто не знает, — пожал плечами Брехт.

— Вскоре узнаем, — заявил Бородач.

— Мы тоже скоро узнаем, что чувствуют муравьи, когда кто-то начинает ворошить их муравейник, — добавила Рама Джоан.

— Неужели… Луна должна рассыпаться? — ужаснулся Войтович.

Марго схватила Пола за рук.

— Пол? — крикнула она. — Боже мой, Пол, я совершенно забыла о Доне!

Когда Странник впервые показался на небе, он находился в сорока тысячах километрах от Луны, то есть был в девять раз ближе к Ней, чем она к Земле. Поэтому его воздействие на Луну, вызвавшее деформации лунной поверхности и «лунотрясения», было в тысячу раз сильнее, нежели воздействие Земли на Луну. Нелишне напомнить, что воздействие одного тела на другое обратно пропорционально расстоянию, возведенному во вторую степень, и тогда масса Солнца вызывала бы на Земле значительно более мощные приливы, чем Луна, в то время как реально лунные приливы примерно в два раза сильнее, чем солнечные.

Когда Луна, которую теперь разделяли со Странником четыре тысячи километров, вышла на орбиту вокруг него, то она оказалась в сто раз ближе к новой планете, чем к Земле Поэтому влияние гравитационного поля Странника на Луну, как на ее кору, так и на ядро, стало в миллион раз сильнее земного.

В тот момент, когда на экране Бабы-Яги появилась Земля, Дон наконец-то пришел в себя.

Поступление в кабину свежего кислорода из резервуаров привело к тому, что космонавт проснулся бодрым и полным сил. Он два раза оттолкнулся от пола, один раз перевернулся — и уже сидел в кресле пилота, застегивая ремни безопасности.

Картинка на экране поменялась, и в поле зрения возникли белые кратеры Луны, явно выраставшей на глазах. Среди блестящих новообразованных скал внезапно разверзлась вертикальная пропасть, кажущаяся бездонной, а еще через мгновение в самой глубине пропасти засияла узкая полоска желто-фиолетового света.

Дон Мерриам сориентировался и понял, что он находится максимум в двадцати пяти километрах над поверхностью Луны и что он падает вниз со скоростью полтора километра в секунду. У него было слишком мало времени, чтобы, включив главный двигатель, остановить падение.

Чисто автоматическим движением Дон включил коррекционные двигатели и остановил кувыркание Бабы-Яги. Как экран, так и он сам, находились теперь прямо над бездной.

Единственную призрачную надежду давали ему постоянно меняющиеся цвета. За Луной он увидел что-то фиолетово-желтое, светящееся с невероятной силой. Внезапно фиолетово-желтый шнур проблеснул в темноте сквозь овал Луны. Может быть, он видит сквозную трещину?

Луна, треснувшая, словно спелый арбуз? Но ядра небесных тел не должны лопаться! Они должны быть текучими!