Мракобесы

Они с трудом удержали в машине Леньку, который так закричал, что заставил обоих вздрогнуть. Оказавшиеся поблизости прохожие наверняка подумали, что снова резвится и дурачится молодежь. Потом Ленька порывался бежать в полицию. Известие, что его подозревают в убийстве Зайки, в буквальном смысле взорвало его мозг. Опасаясь, что Ленька выкинет какой-нибудь фокус, Камыш пересел к нему, и они рванули на всех парах за город. Здесь, в лесу, на берегу небольшой речушки, Ленька дал волю чувствам. Он, не стесняясь, долго ползал по земле и рыдал.

Камыш и Глобус тихо сидели в сторонке и молчали.

– Вы, мужики, меня не поймете, – простонал Ленька, глядя на первые звезды. – Я ведь мучил все это время и себя, и ее… Разве стала бы она проституткой…

Он не договорил и в сердцах махнул рукой:

– Дурак!

– Найдем и накажем, – Камыш отбросил в сторону бутылку и положил ему на плечо руку. – Верь, брат!

– Точно найдем? – ухватился за ниточку Ленька.

– Точнее не бывает, – хмыкнул Глобус. – Мы же не менты.

– Ее что, клиент замочил?

– Если бы, – Камыш бросил короткий взгляд на Глобуса.

– Ты что-то знаешь? – Ленька уставился ему в глаза.

– Могу пока только догадываться. – Камыш достал сигарету, повертел ее в руках и тоже отбросил в сторону. – Понимаешь, Зайка твоя в организации серьезной состояла…

– «Новая раса»? – осенило Леньку. – Так я сегодня на собрании был. Погоди, – нахмурился он, пытаясь не упустить вдруг возникшую в голове мысль, – так это, значит, ее там проституцией заставляли заниматься?

Он оттолкнулся от березы и шагнул к Камышу.

– Ты чего? – запоздало вскочил с земли Глобус.

Но Камыш, опрокинутый мощным ударом в подбородок, уже летел спиной вперед, ломая мелкий кустарник.

Глобус успел сделать лишь шаг, как согнулся и рухнул на колени от мощного удара в живот.

– За что? – перевернувшись на бок и подгребая под себя прошлогоднюю листву, просипел Камыш.

– Ты, сука, все знал и молчал! – Ленька шагнул к ставшему ненавистным другу с намерением добить его. Перед глазами встала картина их первой встречи. Ведь еще тогда он спросил Камыша, где Зоя, на что Камыш ответил, будто не знает.

В этот момент оказавшемуся за спиной Леньки Глобусу удалось встать и наброситься на него сзади. Он, как заправский борец, обхватил Леньку, прижав его руки к туловищу.

– Не была твоя Зойка никакой проституткой, – Камыш встал на четвереньки, потрогал челюсть. – Считай, разыграли тебя так. Она хотела, чтобы ты к нам пришел, в организацию… Проверяли тебя…

– Что? – не поверил своим ушам Ленька. – А сутенеры?

– Наши бойцы…

– А Санек? Откуда у него телефон?

– Он тоже из наших…

– Не понял. – Леньку до того поразила новость, что он даже забыл, что стоит с прижатыми к туловищу руками.

– Нас почти половина города. – Камыш наконец встал. – А скоро будет половина страны, и мы возьмем власть… Ты помнишь, я тебе рассказывал про наш класс? Кто мы сейчас? Нас травят водкой и наркотиками, лишь бы мы не мешали жить… А нужен новый порядок!

Глобус наконец отпустил Леньку.

– Что за новый порядок?

– Чтобы все по справедливости было. – Камыш снова потрогал челюсть. – Твоя мать на двух работах горбатится, и что?

– Что? – эхом повторил Ленька, до которого с трудом доходил тот вал информации, который обрушился за этот вечер.

– Она пашет как ломовая лошадь, а получает фигу, зато сынок того же директора авиазавода, который на работе-то не появляется, каждый месяц на Канары летает. Выходит, она его рабыня… Понимаешь?

– Так вы что, революционеры? – захлопал глазами Ленька.

– Можно сказать и так, – хмыкнул Глобус.

– Теперь принимай решение, ты с нами или как? – Камыш испытующе уставился в лицо Леньке.

– Так ты мне толком и не сказал, кто Зайку завалил, – проигнорировав вопрос, напомнил Ленька.

– А завалили ее, брат, те, кто не хочет со своих тепленьких местечек уходить и с народом делиться, – хлопнул его по плечу Глобус.

* * *