Мсье Гурджиев

После бешеного «мумбо-юмбо», которое я до поры выплясывала, единственное средство защититься спокойно все осмыслить. Когда знаешь дьявола и всех его присных, самый прожженный черт не страшен. Лежа в постели, я боролась со страхом посредством размышления: вспоминала все, что со мной произошло, выстраивая разрозненные события в единую цепочку. И «работа» теперь виделась мне в другом свете. Я вдруг поняла писания Гурджиева и многие «фрагменты» Успенского, все ведь так просто. К примеру, «о смысле жизни» проблеме, которая неотступно преследовала Гурджиева, он говорил: «Я нисколько не сомневаюсь, совершенно убежден, что ответы на самые основополагающие вопросы бытия уже существуют в глубинах бессознательного Человека и осознания не требуют, значит, я убежден и в следующем: чтобы достигнуть цели, мне следует поглубже изучить и строение человеческого духа, и законы его деятельности.

Убедившись в этом окончательно, я принялся упорно, как мне свойственно, день за днем обдумывать, какие условия необходимы и достаточны для решения данного вопроса.

Целиком еще погруженный в подобные размышления, я покинул монастырь и отправился странствовать, на этот раз без определенной цели.

Во время моих дальних странствий, бродя с места на место, я постоянно и упорно думал об этом, и наконец у меня созрел примерный план.

Все распродав, на полученные деньги я начал собирать книги, а также и устные предания, не позабытые еще азиатами, о прежде весьма развитой отрасли знания, называе- мой «мехкенесс», что означает «способ избежать ответственности». Современной цивилизации доступен лишь ничтожный обрывок того знания под именем «гипнотизм». Утверждаю это, так как литературу по нему знаю как свои пять пальцев.

Собирая всевозможные свидетельства о «мехкенессе», я добрался до одного монастыря в Центральной Азии, в котором уже когда-то жил. Поселившись там, я посвятил себя изучению собранных материалов.

Два года я занимался теоретическими изысканиями. Наконец почувствовал необходимость проверить на практике некоторые моменты теории, вызвавшие у меня сомнения, понять механизм работы бессознательного. Я объявил себя «знахарем», который лечит все болезни, и стал применять полученные знания, тем обогащая свою теорию, ну и, конечно, принося облегчение людям».

Чуть дальше в своем шедевре уклончивой речи под названием «Глашатай Божьего пришествия» Гурджиев пишет: «Я стал гипнотизером высокого уровня. Леча людей, я изо всех сил старался избегать непроизвольного на них воздействия. Однако сознанию не всегда удавалось сдерживать мои душевные порывы, и я замечал, что оказываю влияние на людей не только загипнотизированных, но и бодрствующих».

А вот что говорит Вельзевул. Он хвастается своим изобретением новым методом гипноза: «Сразу после этого я нашел и проверил способ быстро ликвидировать «перепад давления в сосудах», зажимая некоторые из них.

В результате сжатия, хотя ритм циркуляции крови, свойственный бодрствованию, остается прежним, в людях пробуждается подлинное сознание: как раз то, что они называют бессознательным.

Этот изобретенный мной способ, безусловно, лучше всех ныне применяющихся: чтобы ввести человека в состояние гипноза, его заставляют пристально смотреть на сверкающий или блестящий предмет.

Но с помощью моего изобретения непосредственного воздействия на «кровеносные сосуды» можно привести в гипнотическое состояние не только существа с тремя мозговыми центрами, которые к тому сознательно стремятся, но и многие существа с одним центром, например так называемых «четвероногих», «рыб», «птиц» и тому подобных».

С ужасом я поняла задачу «обучения движениям» и цель упражнений на ощущение. Догадалась, почему мой организм начал умирать. Не понимая до конца как, я поняла, что со мной сделали. Я думала об огромном стаде беспомощных, загипнотизированных магом и до сих пор ему послушных баранов в Париже, Лионе, Лондоне, Южной Америке, крупнейших городах Соединенных Штатов, и сердце у меня разрывалось от жалости к участникам парижской группы. Ведь, начнись война, их руководители преспокойно бросят все и сбегут в Южную Америку.

Это меня ужасно мучило, но все-таки у нас с Пат появился какой-то просвет.