Мсье Гурджиев

Он окончил медицинское училище, а затем поступил в семинарию, готовясь стать священником. Вполне возможно, что в течение одного или двух лет, перед тем как отправиться в странствия, он и впрямь исполнял священнические обязанности. Во время этих странствий, предпринятых из соображений мистического порядка, «он, без сомнения, столкнулся со множеством явлений, свидетельствующих о наличии необычных способов познания и неизведанных возможностях человека, лично познакомился с людьми, обладавшими даром ясновидения и прочими загадочными способностями». Иногда он проговаривался, что за эти двадцать или двадцать пять лет скитаний ему и впрямь встретилось несколько замечательных людей — он особенно подчеркивал это слово: «замечательных». А при случае пояснял, что входил в группу людей — священников, ученых, врачей, эрудитов, — решивших отправиться на поиски священного Знания, хранимого в почти недоступных монастырях тайными духовными школами. Знание это сквозит в песнопениях и танцах, оно запечатлено на монументах, неведомых современному миру, и овладеть им невозможно без долгих посвятительных обрядов. Когда у него спрашивали о судьбе его спутников, он говорил, что они рассеялись по всему Востоку, а ему самому было поручено окончить жизнь на Западе, поучая людей тому, что они способны воспринять[2]

.» После долгих испытаний, — продолжает Успенский, передавая слова самого Гурджиева, — ему удалось наконец добраться до истоков этого Знания в обществе нескольких друзей, пустившимся, как и он сам, на поиски чудесного. О самих духовных школах и о местах, где они располагаются, он говорил мало и как-то уклончиво. Упоминал тибетские монастыри, Читрал, Афонскую гору, Персию, Бухару и Восточный Туркестан, не забывая упомянуть о многочисленных дервишеских орденах, но никогда не вносил в это никаких уточнений».

Таким образом, появившись в России в 1914 году, в возрасте сорока шести лет, он являлся обладателем знаний и способностей, неведомых нашей цивилизации. Был ли он облечен какой-то конкретной миссией по отношению к Западу — миссией, возложенной на него некими высшими духовными силами? Это остается загадкой, но неоспорим его поразительный дар излагать основные положения традиционных учений на языке, доступном для современных интеллектуалов. В Москве и Петербурге он начал проводить небезуспешные опыты с группой из нескольких довольно неординарных людей, преподавая им некую философскую систему, подкрепляемую специальными телесными и духовными упражнениями, — систему, в которой с необычайным мастерством и ошеломляющей точностью были слиты воедино элементы древнейшего человеческого знания и методы современной западной науки. Что бы он ни говорил по любому поводу и при любых обстоятельствах — все это обретало оттенок исключительной значимости. Высказывания Гурджиева затрагивали не только рассудок, но, как он любил выражаться, и «всю массу» человека. Что же касается самого Гурджиева, то с первых же минут знакомства любому становилось ясно, захочет ли он явить перед ним свое истинное лицо — ведь Гурджиев по собственному желанию мог «прятать» свой взгляд, лицо, тело и жесты, ибо он был обладателем особого рода способностей, носителем энергии, превосходящей всякое человеческое разумение, и являл собой пример почти абсолютной внутренней цельности и свободы.