Мститель

Закончив писать, он вложил письмо в конверт, написал адрес и отнёс его к соседке, чтобы та отправила, щедро заплатив ей при этом. Виктор вернулся к себе и распечатал второй конверт. Милый почерк и буквы с завитушками.

«Дорогой Витенька!

Мы с мужем спешно уехали в Екатеринодар. Он будет теперь служить в новой, формирующейся на Юге России армии. Я буду тебя ждать дорогой мой! Жизнь моя потеряет всяческий смысл без тебя. Только ты вносишь в нее смысл. Я думаю о тебе постоянно и живу лишь ожиданием нашей встречи. Не медли, дорогой мой. Пашенька во всем поможет тебе! Он хороший, добрый, глубоко порядочный и верный тебе человек! Да ты и без меня это все знаешь. В голове такой сумбур от всего происходящего.

Удачи тебе, родной мой! Жду тебя! Приезжай скорее!

Твоя В.»

Виктор печально улыбнулся и вдруг в дверь постучали. Это был Паша.

– Ну-с, господин капитан, готовы ли Вы навестить Вашу больную тётушку, проживающую на Юге?

– Готов, Паша.

– Ну, и прекрасно. Вот тебе сопроводительное письмо, разрешающее тебе покинуть расположение полка сроком на две недели. Все сделано как надо. На всякий случай. Без этого сейчас нельзя. Так-с. Где твой чемодан? Одевайся.

Виктор надел фуражку и шинель. Перекинул портупею и застегнул ремень с кобурой. Положил перчатки в карманы.

– Не спеши, Витя. Присядем на дорожку.

Сели на кухне молча.

Павел встал, перекрестился, и, обведя стены взглядом, сказал:

– Пора! Таксомотор ждёт.

Сцена 4

Волны сильно били и качали старый пассажирский корабль «Мельбурн». Люди стояли на палубе, из последних сил держались за холодные железные перекладины, многих тошнило. Шолом стоял спокойно и не отрываясь смотрел на серую бушующую воду. Серая пена гуляла по волнам, то поднимаясь, то исчезая. Вокруг в основном были солдаты. Сотни французских шинелей, так осточертевших Шоломy за годы войны. Да и сам он был одет в эту же французскую форму. Все эти люди, так же как и он сам, были гражданами России, волею судьбы оказавшиеся во Франции в 1914 году и изъявившие желание воевать с немцами. Все они вступили добровольцами в армию Франции и прошли ад мировой войны, а теперь, узнав о революции на родине, решили вернуться в Россию. Кого тут только не было! Русские, поляки, литовцы, латыши, евреи.

Корабль сильно тряхануло, и Шолом вздрогнул от неприятного чувства.

– Страх… Я всю жизнь боролся с этим страхом. Со страхом потерять жизнь, – подумал он и усмехнулся. – Наверное, для того, чтобы победить его, я ушел добровольцем на фронт, на следующий день после того, как женился на Хане! Хотя не только из-за этого, наверное… Не хотелось, чтобы говорили, что евреи отсиживаются дома, пока христиане льют кровь. И, оставив молодую жену, я ушел на войну… Бедная Ханале[7]

, досталось ей со мной! А теперь я тащу её в Россию! Ну да ладно, пусть отдохнет в каюте пока. А я тут постою.

Шолому вспомнились вдруг его служба во французской армии и его отряд из одних евреев, где все говорили на идишe… Вода залилась на палубу и отвесила Шолому пощечину, намочив воротник.

Он лишь усмехнулся в усы.

Когда-то очень давно, еще ребенком, мачеха его облила водой, и он заплакал от обиды. А теперь вода была благословением по сравнению с артиллерийскими обстрелами, кровавыми боями, рукопашными сражениями или той проклятой немецкой пулей, которая прострелила ему легкое 1 марта 1916 года и чуть было не отправила eгo на тот свет.

Шолом смотрел на морскую воду, и вся его жизнь проносилась перед глазами. А сколько всего было за этот тридцать один год!

– Ах ты, сука монархическая! Контра! Братишки, хватай его! – хрипло заорал кто-то сзади.

Шолом обернулся. Кого-то безжалостно избивали. Драка быстро подошла к концу, когда озверелые солдаты сбросили за борт своего политического оппонента. Несчастный с криком полетел вниз. Раздался всплеск. Хохот солдат прорезал воздух на палубе.