Мучимые ересями

«На самом деле», — подумал он, — «в данном случае это не так уж и важно». — Отец Азвальд Банар возглавлял приорат Святого Хэмлина, расположенный в городе Серейн, более чем в двухстах пятидесяти милях от Теллесберга. Было маловероятно, что барон Волна Грома, главный шпион Короля — нет, Императора — внедрил кого-то из своих агентов в относительно небольшой приорат так далеко от столицы. И уж тем более не в приорат того же ордена, который «архиепископ Мейкел Стейнейр» называл своим.

Тем не менее, обеспечение надлежащей безопасности было вопросом развития правильных привычек, и, как только что отметил Банар, Хэлком пережил больше, чем несколько пятидневок в пасти дракона в Теллесберге. И как только его дела здесь, в графстве Ривермут, будут завершены, именно туда он и вернётся.

— Хорошо, — сказал он, — вернёмся к нашему прерванному разговору, отче. Я прекрасно понимаю, как вы жаждете нанести удар во имя Бога и Его Церкви, но я очень боюсь, что, как я уже сказал, ваша ценность для Его дела гораздо больше там, где вы уже находитесь.

— Милорд, при всём моём уважении, ни я, ни братья, на которых я обратил ваше внимание, не боимся того, что могут сделать нам отступники-еретики. И тот факт, что мы являемся членами того же ордена, из которого произошёл автор этой мерзости, налагает на нас особую ответственность сделать что-то с этим. Я на самом деле думаю…

— Отче, — прервал его Хэлком, стараясь говорить как можно терпеливее, — у нас есть десница, которая нам нужна. На самом деле, у нас в изобилии добрых и благочестивых людей, готовых исполнять волю Божью, противостоя тому, что вы так справедливо назвали «мерзостью». Что нам нужно больше, чем всё остальное — это сеть поддержки. Сообщество верующих — из тех, кого раскольники так презрительно называют «Храмовыми Лоялистами» — готовая собирать припасы, складировать оружие, предлагать убежище, доставлять сообщения, передавать средства по мере необходимости. Чтобы вы меня полностью поняли — такая сеть нам нужна гораздо больше, чем дополнительные бойцы.

Отец Азвальд не смог скрыть разочарования на своём лице, предполагая, что он действительно пытался это сделать.

«Что же, это очень плохо», — подумал Хэлком, — «потому что всё, что я только что сказал ему — абсолютная, буквальная правда. Хотя я очень надеюсь, что мы сможем привить отцу Азвальду хотя бы элементарное чувство осторожности! Я уверен, что Волна Грома пока не тратит время, глядя в его сторону, но это всегда может измениться, особенно когда мы начнём проводить наши операции используя его монашескую общину».

— Я понимаю, о чём вы говорите, милорд, — сказал Банар после короткой паузы. — И я полагаю, если честно, что не могу спорить с вашей логикой. И всё же я не могу отделаться от ощущения, что «коллега-бедардист» вполне может подобраться достаточно близко к Стейнейру, чтобы уладить дело.

— Дело не в том, чтобы подойти достаточно близко, отче, — ответил Хэлком, и его голос прозвучал намного мрачнее, чем несколько мгновений назад. — Поверьте мне, наши братья подобрались достаточно близко, чтобы выполнить работу достаточно легко. Или они были бы достаточно близко, но не для «сейджина Мерлина».

Епископ оскалил зубы с выражением, которое никто никогда не смог бы спутать с улыбкой.

— Мы в неоплатном долгу перед добрым сейджином, — продолжил он, вспоминая донесения о личном оруженосце императора Кайлеба, балансирующего на перилах королевской ложи в Теллесбергском Соборе, с дымящимися пистолетами в руках, после того как он застрелил трёх добровольцев, которые подобрались действительно близко, чтобы физически наложить руки на богопротивного «архиепископа». — Не будь его, Стейнейр был бы мёртв в эту самую минуту. Придёт время, когда мы и с ним разберёмся, отче.

— Даже до нас дошли слухи о нём, — сказал Банар с обеспокоенным выражением лица. — Кое-что из того, что он должен был сделать, звучит достаточно… невероятно. Невозможно.

— О, я ни на секунду в этом не сомневаюсь, — ответил Хэлком. — Он необычайно ловок с мечом — и, очевидно, с этими «пистолетами», которые изобрели Кайлеб и его дружки — и у него невероятно раздражающая способность находиться в совершенно неподходящем месте в совершенно неподходящее время.

— Возможно ли, что ему… помогают справляться с этим, милорд? — спросил Банар очень осторожным тоном.