Олег Фомин

Мудрец

* * *

– Любишь черепах? – спрашивает Витера.

– Не очень, – отвечает Буз. – Мясо жестковатое…

– Я не об этом!

– А, ну-у… люблю, у них это… уши красивые!

– У черепах нет ушей!

– Да? Так я и говорю, ушей нет – это ж красиво! Голова как булыжник, прям как у нас, огров.

– А я, значит, уродина?!

– Почему?

– У меня же уши!

– Не, ты фея, а феи все красивые, даже с ушами.

Буз идет вдоль берега, следы на песке глубокие как колодцы, лоб сбивает кокосы с прибрежных пальм, чайки путают огра с рифом, пытаются сесть, свить гнездо. Витера кружит рядом, от прозрачных крылышек в воздухе шлейф разноцветных искр, платье на ветру рябит как вода в ручье, фея играет с крабиками, собирает ракушки, помогает выброшенным на берег медузам, что как вялые прозрачные грибы, вернуться в море.

– Зачем мы идем к нему? – гудит Буз.

– Он мудрец! – Витера подлетает нос к носу. – Древние легенды гласят, ему тысяча лет! Нам нужен мудрый совет.

– А без него решить не можем?

– Можем. Но на всякий случай…

Доходят до утеса, в нем – темное горло пещеры. От входа до берега и обратно ползут черепахи: огромные и мелкие, с гладкими и шипастыми панцирями, у всех кожа сморщенная как у стариков. И все медлительные, похожи на реку камней. Несут в пастях и на панцирях дары моря: жемчужные раковины, трезубцы кораллов, водоросли, кальмариков, рыбок…

– Черепахи добывают ему пищу и всякое для снадобий! – восхищенно шепчет Витера, взгляд мечтательный. – Настоящий мудрец!

Огр сгибается, на четвереньках проползает в пещеру, сам как гигантская черепаха. Фея летит под потолком, искры от крыльев освещают уступы и выступы, тени как шапки черного мха. Земля сплошь в костяных бугорках, черепахи гребут друг по другу, некоторых теснят к стенам, те ползут почти отвесно, как пауки. Буз старается не задавить, расталкивает осторожно, между ними не просунуть и травинку.

Выбираются в просторную полость, огр с хрустом разгибает спину, вздох облегчения, Витера взлетает к его плечу.

Мудрец сидит на камне у костра, тускло отсвечивает плащ цвета ночного моря, из-под ткани выпирает панцирь, края капюшона тонут в черных складках кожи, голова вытянутая – черепашья. Взгляд усталый, задумчивый, упирается в котел, где варится что-то густое. Руки трехпалые, в одной – ложка, помешивает монотонно.

– Здравствуй, о великий муд… – Фея осекается.

Мудрец прячет руки и голову в панцирь так быстро, что плащ остается висеть в воздухе, лишь спустя долгий миг оседает. Ноги до скрежета вцепляются в камень, словно сейчас налетит тайфун.

– Вы кто? – урчит из панциря.

– Я фея, – тычет в себя Витера, показывает на Буза. – А это огр.

Из панцирных дупел осторожно показываются кисть с ложкой и макушка, круглые от страха глаза медленно моргают.

– На фею и огра похожи мало…

– Почему? – Буз чешет подбородок, взгляд бродит по полкам, где пучки сушеных водорослей, пирамидки камешков, бутыльки из раковин, мешочки… Черепахи сгружают добычу на циновку, пестрая блестящая гора как сокровища, о которых грезили пираты, но если вглядеться – не монеты и драгоценности, а крабьи клешни, жгутики медуз, минералы, ракушки… Рептилии кое-как разворачиваются, ласты пассивно гребут к выходу, точки глаз под тяжелыми бровями безучастные как у пожилых дворецких.

– Тысячу лет назад феи и огры были другие. – Мудрец вылезает из панциря в плащ, ложка ныряет в котел, вновь неспешно нарезает круги, но глаза прикованы к чужакам. – А я тысячу лет не видел никого, кроме черепах. Ох, больно…

– Что случилось, о великий муд… – Витера порывается ближе, но одергивает себя, боится напугать. Крылья сыплют искры сплошным водопадом, бриллиантовый перезвон.

– Давно не говорил, губы срослись, разлеплять больно… – Мудрец потирает челюсти, кивает на чахлые коврики у костра. – Садитесь. Зелье бодрящее доварю и выслушаю…

Мудрец скрипуче подымается, дорога к полке и назад как эпический поход армии через горы во вражьи земли и возвращение в родные края, с кровавыми потерями и трофеями, каждый шаг кряхтит, охает, Буз и Витера наблюдают с сочувствием. В руке мешочек, на ладонь высыпаются зернышки, мудрец долго взвешивает их в кулаке, сгорбившись, слушает, будто внутри карлик что-то шепчет, пальцы то отсыпают, то добавляют щепоть, мудрец опять плавно трясет, прислушивается…

– О великий муд…

– Тшш! – перебивает мудрец строго. – Эх, ну вот, опять сбился…

– …что ты делаешь?

– Взвешиваю зерна для зелья. Надо быть точным, иначе выйдет варево бесполезное или отрава смертельная!

– Не пробовал считать? – вмешивается Буз.

– Надо много, – назидательно изрекает мудрец, – все не счесть!

– А считать умеешь до скольки?

Мудрец подносит к морде кисть, разглядывает вдумчиво…

– До трех. – Поднимает вторую. – Нет, до шести!

Буз и Витера переглядываются.

– А что, умеете до семи? – ревниво, но с интересом спрашивает мудрец.