Муха и сбежавшая мумия

— ТАК КТО ИЗ НИХ ГЕНЕРАЛ?!! — взревел он и начал орать, не переставая: — Ты что, спросить не мог?.. Тебе, олуху, приказали… Обезьяна бы справилась… Тебе голова зачем — фуражку носить?..

— Дык я следил, чтобы она документы правильно оформила…. — вяло оправдывался Пузанов. — Поезд, сами знаете, стоял пятнадцать минут… Разве ж я думал, что генерал без формы и проводник без формы?.. Что я, генералов не видал? Генерала сразу отличишь…

— Ну, отличи, отличи! — наседал несчастный лейтенант. Было понятно, что за пузановскую глупость придется отвечать ему — он старший по званию.

Боба наслаждался ментовским позором. Главное он уяснил: его хотят арестовать, но можно вывернуться. Сейчас кто первый назовется генералом, того и будут считать генералом.

— Ну и отличу! — бубнил Пузанов. — Генералы — они солидные. Опять же, голос у них…

— Какой голос, если оба без сознания?!

— Старик, — неуверенно сказал Пузанов. — Хотя для генерала он хлипковат.

— А для проводника староват.

— Может, он проводник на пенсии. Подрабатывает. Сейчас курортный сезон: и студенты ездят проводниками, и пенсионеры… Или он генерал на пенсии, — добавил Пузанов. — Не расстраивайтесь, тащ лтинант. Вот придут в себя, мы и спросим.

«Пора», — решил Боба и застонал.

— Тихо! — шикнул на Пузанова лейтенант. — Проводник! Эй, проводник, чаю!

«Дураков нет», — подумал Боба и не отозвался.

— Проводника Баранова вызывают к бригадиру! — добавил Пузанов.

Боба немного выждал и опять застонал.

— Товарищ генерал! — вкрадчиво шепнул лейтенант.

Боба застонал громче.

— Отзывается! — обрадовался Пузанов. — Тащ генерал, как ваша фамилия?

«Вопрос, конечно, интересный, — подумал Боба. — Алов? Оленьев? Нет, Алентьев. Телеграмма на имя генерала Алентьева Эн Гэ. Эн Гэ — Николай Гаврилович? Никита Геннадьевич?» И тут он вспомнил старика с видеокамерой. Ясен пень, вот, кто генерал! Голос у старика командный — раз, молодой человек с военной стрижкой его провожал — два, Темирханов его без разговоров пустил в свое купе — три. Как пить дать генерал! Заодно стало ясно, почему его сняли с поезда. Боба же всем зарядил чай снотворным, а старику надо меньше, чем молодым, вот он и отрубился… Как его зовут? Молодой человек называл его по имени… Николай Георгиевич, вот как!

— Генерал Алентьев Николай Георгиевич, — глухо выговорил Боба через опухшую губу.

Пять минут спустя судьба воровского наводчика волшебно переменилась. Его куда-то везли в завывающем автомобиле «Скорой помощи». Его переодевали и перевязывали. Его перекладывали на хрустящие крахмальные простыни. В него втыкали иглы шприцев и острые холодные инструменты.

Когда в первый раз снимали повязку с глаз, Боба сильно перепугался. Вместо человеческих лиц он увидел темные головки инопланетян с фарами во лбу.

— А глаза оперировать надо, — сказал один инопланетянин, светя фарой в самый Бобин зрачок. Проводник догадался, что это врач с медицинским зеркальцем на лбу, и успокоился.

И снова его куда-то везли — на медицинских каталках и в лифтах, в инвалидных креслах и опять в «Скорой помощи». С «генералом» охотно заговаривали, и Боба потихоньку разузнавал, что случилось. Он ждал допроса и не хотел попасться ментам из-за какой-нибудь мелочи. Но чем дальше увозили Бобу, тем люди меньше знали о событиях в поезде «Черномор». Наоборот, все ждали, что «генерал» расскажет самые последние и точные новости, ведь он там был и сам все видел.

Сначала Боба врал неохотно, только если нельзя было смолчать. Потом вошел во вкус и начал врать вдохновенно. Его часто спрашивали о каком-то взрыве, и врач на перевязке сказал, что лицо «товарищу генералу» обожгло взрывом. «Ага», — подумал Боба и на очередной вопрос ответил:

— Террористы. Я их в момент раскусил: сидят в купе, чаю не просят и даже, извините, в туалет не выходят… Как «ну и что»?! Они же оружие везли! Отойти боялись, вот вам и «ну и что». Но я их выманил. Говорю: «В тамбуре женщина с сумками застряла, помогите». Они — в тамбур, а я — к ним в купе и заперся. Оружия там было!.. Нет, взрыв — это после, когда они меня гранатами выбивали.

Посмотреть на героя приходили новые люди. Все задавали одинаковые вопросы: как «генерал» разоблачил террористов и что случилось потом. Бобе было скучно повторять одно и то же, и он сочинял подробности:

— Я лично уложил двоих…

— …За двоих ручаюсь, а остальных не считал, — добавлял он в следующий раз. А потом расправлялся с остальными:

— К ним еще прорывались на помощь из другого нагона, но сколько там было, точно не скажу. Мое дело военное: кинул фанату — и клочки полетели, а трупы пускай милиция считает.

Слушатели восхищенно ахали и поили «генерала» соками через трубочку. Твердая пища была не для его губ, распухших, как вареники, но Бобу это пока что не волновало. Столько внимания ему не доставалось с третьего класса, когда он играл в школьном спектакле крокодила Гену. Хорошо быть генералом! Лучше, чем пойманным вором за решеткой милицейского «обезьянника».