Муха Ukraine (сборник)

Самолет авиакомпании Люфтганза из Мюнхена прилетел вовремя. Мы стояли у выхода пассажиров, в живом коридоре из встречающих. Таксисты, как собаки, приставали к пассажирам, хватая их за руки.

– Это еще полчаса, час, пока таможенный досмотр пройдут. Паспортный контроль! Говорила тебе, не торопись! Приперлись за час, как идиотки! – Начала дергаться Светка.

– Все прекрасно, Света! Однако, что у тебя за цвет волос? Генрих в иллюминатор будет выглядывать блондинку. А ты у нас рыжая!

– Конечно, краску передержала! С Ольгой по телефону заболтались! Договаривалась погулять у нее в кафе. Уже и листочек наш помялся, – занервничала соседка, – какой дурак помадой имя пишет? Говорила тебе! Надо было на компьютере набрать.

– Света! Больше положительных эмоций! Радуйся жизни! Ты невеста! К тебе летит сэр из Бирмингема! Это счастье! Не каждая женщина имеет такое! А помадой допиши к имени Генрих «плюс Света» и сердечко. Да, поцелуй его при встрече.

– Да, меня инфаркт хватит. Прям уж, счастье! Еще посмотрим, что за сэр.

Я повернулась к таксисту с мужественным лицом мачо. И именем Гена. Это видно было по бейджику, пристегнутому к его футболке.

– Гена! Вы все такие суровые. Такие лица – одни мафиози! Как к вам пассажиры не боятся садиться? – начала я оживленно общаться с ним.

– Да, вы правы, рожи у нас уголовные. Но чего нас бояться? У нас сейчас все спокойно. Мы под контролем нашего профсоюза. Доставим в любую точку страны. Это раньше были случаи…

– Какие случаи? – навострила я уши.

– А много будешь знать!

– Да, я и так знаю. Завезли месяц назад одного француза в лес и убили. Сама об этом в газете читала.

– Ну, ты фантазерка! Хотя было дело…, Четыре года назад. И не француз, а немец. И не наши ребята работали. Какие-то залетные. Нас потом затаскали по следователям. Всех прошерстили.

Тут мой собеседник переключился на пассажиров, быстрым потоком входящих в зал.

– Такси до Киева. Такси! Такси!

Пассажиры молча тащили свой багаж, не реагируя на призывы загорелого мачо.

– Они тебя боятся. Хочешь, сейчас остановлю тебе клиента?

– Давай!

– Десять процентов дашь?

– Нет проблем!

– Какая марка машины у тебя?

– Ситроен.

– Ну, тогда готовь тачку!

И, куражась, на одном дыхании, я начала экспромт:

– Машина! Ситроен! В Киев! В любую точку страны! Водитель – красавец! Зовут Геннадий Иванович! Профессионал! Будет, как отец родной! Безопасно! Комфортно! Весело!

– Что ты делаешь? Немедленно прекрати позорить меня! – затарахтела Светка. И, видя, что я не реагирую на нее, стыдливо отошла от меня подальше.

Нам на Крещатик! – затормозилась около меня красивая молодая пара. Едем?

Конечно, едем! А вот и водитель, отец родной!

Парочка минуту пообщалась с таксистом, согласовала цену и направилась к машине. Я разочарованно посмотрела вслед удаляющемуся Гене. У самого выхода из зала он быстро повернулся и бегом направился ко мне.

Спасибо тебе! Вот, твои 10 процентов! Как тебя зовут?

Маша. Ой, спасибо! Так много! Может, не надо?

– Бери! Ты заработала. Пока! Приезжай сюда!

Я смущенно раскрыла ладонь. Там лежала купюра в 10 долларов.

– Ну, что? И тут урвала? И сколько интересно? – выросла около меня Светка.

– Ой, Света! Вон он!

– Кто?

– Генрих! Сэр из Бирмингема! Ура!

Генрих был высокий, статный, большой. За собой следом он катил огромный чемодан на колесиках. Наверное, подарки нам со Светкой! Он тут же узнал меня и оживленно махнул рукой.

– Узнал же! – ревниво прошелестело рядом.

– Так он еще не страдает склерозом!

– Конечно, свою фотографию ему сунула.

– Она автоматически крепится. Сунь свою! Кто тебе запрещает.

– Как же мы будем общаться без английского? Это же катастрофа! Вот, надо было учить язык!

– Прорвемся! Кис. Плис. По плечику погладишь и все хорошо! Смотри, какой мужик видный! Такие на дороге не валяются!

Генрих поравнялся с нами, обнял меня, чмокнув куда-то в ухо. Я тут же сориентировала его на Светку. Он, великодушно улыбаясь, прижал ее к груди, поцеловал в щеку. Светка смущенно покраснела. Глазки удовлетворенно блеснули. Инфаркт отменялся.

– Генрих! Из окна иллюминатора ты сразу заметил блондинку? – спросила я, поняв тут же, что говорю на чужом для него языке.

– Блонд вумен? – засмеялся Генрих, глазами указывая на притихшую невесту.

Языковой барьер мы преодолевали знакомыми словами из разных языков. Это было ассорти из немецкого, английского, французского, итальянского. К ассорти добавлялась мимика, пантомима, интуиция, телепатия…

Светка первые два дня ныла на тему английского языка.

– Вот надо было учить язык. Говорила же, это катастрофа!

– Хорошо! Не знаем мы языка. Дуры. Но зачем же ныть? Мы все равно язык не выучим сейчас, в сию минуту. Общайся, как можешь.

И Светка общалась.

На каком-то изобретенном ею птичьем, обезьяньем языке, языке глухо – немых. Забавно было наблюдать за ней. Она хихикала, жестикулировала, что-то щебетала.

– Генри! Мясо какое ты хочешь? Курица?

Говядина? И тут же вспомнив, что жених ни бельмеса не понимает на русском, начинала кудахтать, хлопая руками-крыльями, мычать, поставив два пальца-рога ко лбу. И как с маленьким показывала на губы «Ам-Ам».

– Крези блонд вумен! – смеялся Генрих, вынужденный смириться с подобным общением.

– Света! Ты говори с ним сначала на русском языке. И тут же делай сурдоперевод. Все равно, что-то да поймет. Иначе у мужика сложится впечатление, что русский язык именно такой, на котором ты ему сейчас кудахтаешь. Пусть он слышит наш великий и могучий.

Мы, как и обещали Генриху, развлекали его, как могли. Возили по городу, смотрели красоты и сокровища столицы.

Генрих был в шоке от нашей действительности. Для него это был экстрим. Его глаза вылезали из орбит, когда он видел в подземном переходе развешанный торговками товар: трусы, бюстгалтеры…

А бабка-консьержка в подъезде чуть не вызвала у него апокалипсический удар.

– Почему мы проходим через апартаменты этой женщины? – Смутился Генрих.

– Это не апартаменты. Это рабочее место консьержки.

– Что она здесь делает?

– Охраняет подъезд.

– Бабушка охраняет? У нее есть оружие?

– У нее ничего нет. Даже телефона.

– ?

Генрих долго не мог въехать в это чудо совдепии. Может, потому, что слишком разная у нас с ним жизнь. А, может, просто из-за языкового барьера.

Для англичанина наши цены были просто смешными. И, тем не менее мы не злоупотребляли его добротой. Билеты себе в музеи оплачивали сами. В кафе, ресторане скромно обходились салатиками и соком, купленными за свои деньги.