Мулан. Герой из рода цветов

– Встретимся ли мы когда-нибудь снова?

– Конечно, – ответил Целитель, и на его лице появилось то же весёлое выражение, что так часто украшало мордочку Кролика, – хотя ты, наверно, и не узнаешь, что это я.

– Потому что вы всегда будете принимать новый образ? – спросила Мулан, зная ответ.

– Да, – подтвердил Целитель, – а также потому, что всякая встреча с Бессмертными постепенно стирается из памяти.

Мулан нахмурилась.

– Так, значит, я не буду вас помнить?

Незнакомая прежде боль закопошилась внутри – словно ей на сердце закапала ледяная вода от таящей сосульки.

– Может, и будешь, – медленно произнёс Целитель, и теперь к его весёлости примешивалась лёгкая грусть. – Только тебе наверняка будет казаться, что это был длинный странный сон.

Мулан выпустила Чёрного Вихря и повернулась к Целителю.

– Но всё ведь будет хорошо, правда? Белой лисы больше нет, Сиу жива, вырастет большой и спасёт Императора, и этим принесёт нашей семье почёт и уважение...

– Тебе бы пора запомнить, что Бессмертные не любят делиться своими знаниями, – прервал её Целитель, сопроводив слова ухмылкой весьма в духе Лю Тин-Пиня.

– Но ведь... – начала было Мулан, но оборвала себя, вспомнив, сколь много знал Кролик и сколь мало он готов был рассказать. – Лю Тин-Пинь упомянул, что вы не хотели, чтобы он раскрыл мне, кто я.

– А потом добавил, что это и не нужно, – снова улыбнулся Целитель.

– Но я ничего не поняла, – возразила Мулан. – Кто я?

Его улыбка была печальна.

– Мулан, – наконец проговорил он, кладя ей руки на плечи: – Ты – герой. Великий воин.

– Что?! – Она отпрянула в недоумении. – Какой из меня воин?!

Но Целитель настойчиво покачал головой.

– Кто метнул в пчёл острые иглы? Кто заставил засохший остров зазеленеть? Кто взлетел под парусом на одном дыхании Бессмертного? Убил последнего злого духа на счету меча из персикового дерева? Спас жизнь другого человека и Нефритового кролика? Ты, Мулан. – И добавил: – Так кем же тебя ещё считать, как не настоящим героем?

– Но-о... – Мулан запнулась. – Это не значит, что я... мне просто...

Целитель прислонил её лоб к своему.

– Самое главное, что ты должна помнить всегда-всегда, – очень серьёзно проговорил он, – это что ты – великий воин.

И с этими словами он выпустил её из рук. А затем развернулся и ушёл. По-прежнему обнимая одной рукой Чёрного Вихря, Мулан уставилась на полоску земли, куда падал свет из ворот тулоу за их спинами. Если тень Целителя, пропадавшего вдали, была тонкой и вытянутой, то её собственная тень – широкие плечи, ноги решительно расставлены в стороны – выглядела и в самом деле дюжей и боевой. Может быть, так и впрямь могла бы выглядеть тень настоящего великого воина...

– Мулан! Мулан! Ты где? – раздался голос из тулоу.

– Я тут! – закричала в ответ Мулан и обернулась. Когда она снова повернулась назад, никакого Целителя там уже не было. Прищурив глаза, она всмотрелась в темноту и едва разглядела слабые очертания длинных торчащих ушей, быстро мелькавших вдали. Мулан улыбнулась: видать, решил превратиться снова в Кролика, раз уж идёт под покровом тьмы.

– Мулан! – снова позвали её. – Тебя родители зовут! И Сиу!

– Иду! – крикнула она и бросила последний взгляд за спину, где во тьме последний раз сверкнули белые ушки. Мулан снова прижалась к шее Чёрного Вихря – на этот раз на прощание. А затем великий воин обернулся и побежал навстречу тёплому жёлтому свету своего родного тулоу, постепенно превращаясь из воина в старшую дочь и сестру.

Эпилог

На краю пустыни, там, где золотые дюны вздымаются, точно морские волны, приземлилась птица, бывшая когда-то Багровой лисой.

Только теперь Багровой лисой она больше никогда не станет. В тот час, когда на её глазах была повергнута Да-Цзи и тело ведьмы превратилось в чёрную лужу кишащих ядовитых тварей, Сяньян поняла: отныне никакого желания быть похожей на Да-Цзи у неё нет и никогда не будет.

«Почему та девчонка не убила и меня тоже?» – спрашивала она себя. Мулан. Та девчонка Мулан, конечно, видела, что из-под тыковки ей ни за что не выбраться. Что её так просто убить.

Но вместо этого Мулан отпустила её на свободу. Сяньян никогда не забудет её взгляд, когда их глаза напоследок встретились. Всё, что помнила Сяньян о милом Бэй-Ю, всё это было в лице Мулан: искренность, чистота, решимость. Но было что-то ещё – и это что-то смягчало её взгляд. Какая-то грусть – но не жалостливая, как у Кролика. Сочувствие.

Сяньян невидящим взором уставилась на змеистые гряды сверкающих песков. Она думала о Мулан. До сих пор она считала, что Мулан напоминает ей Бэй-Ю, но на самом-то деле она была совсем не такая. Скорее как сама Сяньян. Вот кого Мулан ей напоминала. Её саму.

Мулан сейчас, наверно, мчится домой с лекарством для сестры. А может, даже уже дома. «Интересно, каким бы было моё возвращение домой, – подумалось Сяньян, – если бы я не связалась тогда с Да-Цзи?»

Но отныне Сяньян от неё свободна. Больше никаких приказаний, гнева, лжи. И всё же она свободна не до конца. Сяньян не любила Да-Цзи – это верно, однако ей как будто не достаёт госпожи. Наверно, потому, что теперь она осталась совсем одна.