Муос

Когда уновцы отправились в Муос, охранять вертолет остался летчик Алексей Родионов с двумя бойцами. Запасов еды и фильтров для очистки воздуха у них было достаточно. В вертолете все предусматривалось для автономного существования: мини-реактор для снабжения энергией в течение десятилетий, узел для санитарно-гигиенических нужд и прочее.

Родионов испытывал давно забытое чувство удовлетворения от любимой работы. Он был счастлив, что именно ему выпал шанс осуществить этот полет. Почти так же по-мальчишески безотчетно счастлив он был давным-давно, когда вернулся из Чечни.

Перед тем Алексей забирал солдат, раненных в бою с просочившимися в чеченские горы боевиками. На подлете по рации сообщили, что обнаруженный отряд боевиков был подавлен с воздуха и его остатки добивают спецназовцы. Но, когда вертолет сел и десантники внесли раненых, из ущелья по ним открыли прицельный огонь. Очередь из крупнокалиберного пулемета пробила обшивку, смертельно ранила командира, и теперь Родионову, старлею-«праваку», надо было в одиночку спасать вертолет и тех, кто в нем находился. Он поднял машину и вывел из зоны обстрела. Потом выяснилось, что пули повредили задний редуктор, вертолет становился неуправляемым. К тому же оказался пробит топливный бак. Садиться пришлось в горах. Посадка была похожа на падение, но все остались живы. Вертолет загорелся и грозил вот-вот взорваться. Родионов, единственный здоровый, должен был спасти тех, кто не мог самостоятельно покинуть машину. Вместе с контуженым старшиной они вытаскивали раненых, не церемонясь, буквально бросали их за большие камни, чтоб защитить от ударной волны в случае взрыва, и снова бежали к вертолету. Когда уносили одного из последних, вертолет взорвался. Куском обшивки старшине оторвало голову, а вот Алексею повезло — ударной волной его лишь бросило на камни. Было сломано плечо, сильно разбита голова, но он остался жив.

И вот, наконец, его выписали из госпиталя и дали двухнедельный отпуск. С орденом на груди он вернулся в Москву, к жене. Последний раз видел ее беременной, а теперь она встречала его с сынишкой на руках. Как они были счастливы! Однажды вечером жена ему так и сказала: «Леша, все слишком хорошо… Долго так продолжаться не может. Я боюсь, что скоро что-то случится…» Он, конечно, ее успокаивал, говорил, что ей лезут в голову всякие глупости… Но предчувствие не обмануло. Отпуск был позади, и Алексей поехал в аэропорт, чтобы лететь на службу в Ингушетию. Старший лейтенант Родионов спустился в метро, из которого ему было суждено выйти лишь через два десятилетия…

Несколько лет Алексей искал жену с ребенком, надеясь, что она, услышав сирену, спаслась. Обошел полметро, пока понял, что его поиски тщетны. Летчики в метро были не нужны, бывших военных хватало, и он освоил новую специальность — электрика. Пытался завести семью. Но в каждой женщине он придирчиво искал черты своей жены. И не находил. Так и остался один.

Тело его старело, но подсознание не хотело покидать счастливую пору жизни. Алексею постоянно снилось небо, а также горы, леса, реки. Они снились ему такими, какими их видно с высоты полета на вертолете. И он всегда во сне летел домой — туда, где его ждут жена и сынишка.

Когда старику Родионову предложили, а вернее, приказали участвовать в проекте, он подумал, что это сон. Слишком все было нереально. Он оказался единственным живым вертолетчиком в метро. И неудивительно: в Москве во время Удара могли оказаться, а значит, и спастись только те, кто был не на службе. А таких оказалось немного — незадолго до Удара всех отозвали из отпусков. На него приказ не распространялся только из-за ранения.

Больше всего радовало Родионова и вызывало азарт то, что ему предстояло освоить самый совершенный вертолет, который был когда-либо построен в России, если не во всем мире.

Десятилетиями Алексей жил прошлым — он ни с кем не общался, ни за что не переживал и не искал новых впечатлений. И, может быть, именно благодаря этому знания, полученные в летной академии, а также практические навыки не пропали, не затерлись в его голове — он как-будто позавчера сдал выпускные экзамены и вчера вылез из вертолета.

В течение месяца Родионов буквально жил в «камбале». Он полюбил этот вертолет с первого взгляда. Общаясь с ним посредством компьютера, Родионов воспринимал его как живой организм, как лучшего друга. Вертолет имел довольно совершенную систему автообучения пилотов и даже встроенную компьютерную обучающую программу-симулятор. Родионов был счастлив и ждал от жизни только одного — команды на взлет.

Цель миссии он, конечно, знал, но она его мало интересовала. Полет Родионову был нужен только ради полета. Когда они летели в Минск и другие уновцы спали, старое сердце пилота радостно билось — он летел! Смерти он не боялся уже давно, даже одно время ждал и звал ее. А теперь он — летит! Он чувствовал себя все тем же двадцатичетырехлетним старлеем. Ему даже казалось, что, когда он вернется, к посадочной полосе его выйдут встречать жена с сыном…