Муос

— Почему в моей жизни так все складывается, а? Почему все, кого я люблю, уходят? За что мне это? Мой сын, Светлана… И вот теперь, как только я привязался к тебе, ты тоже куда-то уходишь! Почему? Вы что, специально смерти ищете?! Ты мне скажи, что тебя не устраивает? Нет-нет! Я даже речи не веду о материальной выгоде — с вами бесполезно об этом говорить! Но ты имеешь здесь все, чтобы творить добро! Радиостанцию, которую тебе удалось собрать, люди воспринимают как великое чудо. Ты ведь знаешь, что сюда идут паломники со всего Муоса ради сеанса связи с Москвой? Они записываются в очередь. И, заметь, я не беру с них за это платы — пусть люди слушают и радуются. Ты стал героем, хотя, вижу, тебе это тоже безразлично. Так чего ты хочешь?

Радист смотрел мимо Буковского. Не спеша, без особого интереса к разговору он ответил:

— Ты знаешь, что Муос в опасности; может быть, даже на волоске от гибели. Светлана хотела его объединить и спасти. Теперь этого хочу я.

— Да ради бога, — спасай Муос! Старый Гроздинский умер. На днях меня изберут новым Председателем Ученого Совета. Ты пойдешь на мое место — после создания рации тебя изберут без проблем. Мы будем в Совете в большинстве и станем править Центром. Вот и давай спасать Муос — я ведь тоже этого хочу!

— Именно поэтому две недели назад ты отдал ленточникам Америку?

— А-а! Ты про это? Это — вынужденный шаг, временная мера. Я должен был подписать с ленточниками Пакт, по которому Америка отходит к ним. Но пока они будут осваивать новые территории, мы соберем силы, окрепнем и выйдем на помощь американцам. Сам понимаешь, пока что мы не настолько сильны, чтобы вступить в войну с ленточниками. Пока…

— Фактически ты дал добро на то, чтобы в Америке убивали и обращали женщин и детей, — перебил его Кудрявцев. — Немига уже еле держится, а вы хладнокровно на это смотрите.

— He забывай, кто такие американцы. Мы их сюда не приглашали. Ты слышал, сколько горя они нам принесли в свое время.

— Это отговорки. Там живут люди, такие же, как мы с тобой.

— Ладно, давай без пафоса. Ты мне лучше объясни, как ты собираешься спасать Муос? Где будешь брать силы, войска?

— Пока не знаю.

— Отлично! Он не знает! Он уходит спасать Муос — и не знает, как будет это делать! И куда ж ты пойдешь, спаситель?

— Есть одно место, где, я думаю, мне помогут.

— Ты не поменяешь свое решение?

— Нет.

Буковский помолчал, потом кивнул и устало спросил:

— Я могу чем-нибудь тебе помочь?

— Можешь. Подумай о том, ради чего погибла Светлана, ради чего многие пожертвовали жизнью. Может, эта цель — важна? Может быть, ты всю жизнь заблуждался? Если найдешь ответ — принимай решение, что тебе делать дальше… А пока — прощай.

* * *

Радист отправился в Свято-Ефросиньевский монастырь. Монастырь был назван в честь белорусской святой — Ефросиньи Полоцкой. Юная княгиня, у которой были власть, богатство, красота, отказалась от всех мирских радостей и стала монахиней, посвятив свою жизнь Богу и людям. «Как моя Светлана», — подумал Радист.

Монастырь был оборудован в коллекторе Немиги, древней загадочной реки, некогда протекавшей по Минску, а потом заключенной в трубу под землей. Отец Тихон выбрал это место для своей кельи. К нему начали приходить паломники, многие из них оставались. Они расширили коллектор, раздолбив бетон трубы и терпеливо вынося мешками на поверхность грунт. Установили сваи, чтобы не обвалился потолок. Поставили палатки. Людей становилось все больше. Здесь были церковь, мужской и женский монастырь, школа и больница.

Монастырь не охранялся. По поверью, на входе и выходе из коллектора его охраняли ангелы. Как это было ни удивительно, но на монастырь никто не нападал.

Радист нашел отца Тихона в его келье. Это был маленький, лысый, с жиденькой бородкой дед в старых штанах и рубашке. Он производил впечатление простоватого крестьянина, а не великого старца, имя которого знали во всем Муосе даже дети. Отец Тихон «отдыхал», вернее чинил мотыгу для обработки картофеля, тщательно прилаживая металлический наконечник к деревянному черенку. Он быстро поднял глаза на Радиста и без особого интереса спросил:

— Чего пришел?

— За советом, отец Тихон.

— За каким?

Помявшись, Радист не очень уверенно произнес:

— Как спасти Муос?

— Хм-м… Спасти Муос… Похвальное рвение… А с чего ты взял, что я знаю ответ? Иль думаешь, тебя первого осенил такой вопрос? И вот я сейчас достану приборчик, дам его тебе, ты нажмешь на кнопочку и узнаешь?

Радист не ожидал от священника такого обидного ответа.

— Да, ну…

— Я вижу тебя. Тебе выпала нелегкая доля, но такая же доля у всех жителей Муоса. Погибла твоя любимая, но тут постоянно гибнут чьи-то любимые. Ты сделал радио, но были и другие изобретатели. Ты не избранный — ты понимаешь это?

— Да, но…

— Иди в прислужники к сестре Марфе. Ты пока не готов найти ответ на свой вопрос. Придешь снова через пять дней.

Отец Тихон перекрестился и, дав понять, что разговор окончен, принялся дальше строгать свою мотыгу.