Услышанное надо было переварить. Желания задавать какие-либо другие вопросы отпало. Теперь парни из числа местных начали задавать вопросы им. Они выясняли подробности жизни московского метро, обстоятельства их прилёта, прохода к станции, дальнейшие планы. Радисту это всё было неинтересно. Да и в помещении было тесно и душно, поэтому он решил выйти.
Радист осматривал станцию, такую не похожую и по конструкции и по населяющим ее людям и по их быту. Весь пол платформы и деревянных настилов был расчерчен прямоугольниками 1,5х2 метра. Когда они шли к служебному помещению, обратил внимание на облезлые линии потрескавшейся краски и большие неаккуратно нарисованные цифры трехзначных номеров. Но только теперь он понял, что таким образом было обозначены «квартиры» местных жителей. Большинство квартир было отгорожено от внешнего мира убогими картонными, фанерными стенками и тряпичными ширмами. Но некоторые вообще не имели стен. Жильцы: дети и их родители просто ютились в пределах этих прямоугольников на виду у всех.
В метрах шести от торца платформы был один из таких прямоугольников. Внутри него стояли три ящика, видимо служивших для жильцов одновременно стульями, столом и шкафами. Внутри прямоугольника было три ребёнка: чумазая девочка лет тринадцати; карапуз лет двух, сидевший голой попой на одном из ящиков и перебиравший с деловым видом мелкие предметы в своих руках. Девочка на руках держала грудничка – комочек, завёрнутый в грязные пелёнки, братика или сестричку. Девочка была бы миловидной, если бы не торчащие из-под немытых волос уши, словно локаторы, и худое, немного прыщавое лицо.
Когда Радист смотрел на неё, девочка подняла лицо, посмотрела ему прямо в глаза и улыбнулась. Щербатая улыбка лопоухой девченки была забавной, и Радист тоже ей улыбнулся. Реакция девочки была неожиданной для Радиста. Она положила ребёночка прямо на ящик и подошла к нему. Всё также улыбаясь, стала почти вплотную и задорно, совсем не стесняясь, сказала:
– Привет, я – Катя. А ты не из местных.. -, это был не то вопрос не то утверждение.
Такой поворот Радисту не понравился. Его престиж в отряде и так не был высок, а тут ещё заметят его в общении с детьми. Но девочку было жалко. Она смотрела ему прямо в глаза. И с этими торчащими из-под волос ушами напоминала ему какую-то зверюшку из детских книжек. Он решил ей дружелюбно ответить.
– Привет. Я – Игорь. Не местный.
Что-то из сказанного очень обрадовало девочку. Она стала улыбаться ещё шире и сама схватила его за руку своими немытыми ручонками. Она, забавно тряся его руку, быстро затараторила:
– Очень приятно, очень приятно. И имя у тебя очень красивое. Ты тоже ничего. И одёжка у тебя классная – у наших такой нет ни у кого. А сапожища – вообще супер. И накачанный ты наверно. Ну ты просто такой, такой…
Смутившись, Радист решил прервать это восхваление своих достоинств. В этот момент он увидел, что из квартиры этой девчонки выбежал малыш и семенит голыми ногами к ним. Перебив девочку, он сказал первое, что пришло в голову:
– Это твой братик?
Девочка обернулась, а потом как-то странно посмотрела на Радиста. Улыбка на её лице медленно скукожилась.
Женский голос сзади произнёс:
– Катюшенька, иди домой, там твоя дочка плачет.
До Радиста не сразу дошел смысл сказанного. Действительно, из «квартиры» девочки-подростка раздавался слабенький плач той малютки, которую она оставила на ящике. К Радисту подошла девушка, которая вела доклад в комнате собраний. Она повторила:
– Иди-иди, Катюшенька.
Девочка, казалось, сейчас расплачется. На лице её появилась смешная обиженная гримаса. Она взяла мальчугана и неохотно пошла в свою «квартиру».
Девушка сказала, глядя вслед девчонки, но обращаясь к Радисту:
– Бедная девочка. Её муж неделю назад умер от гриппа. Осталась одна с двумя детьми. Ищет нового мужа, но шансы у неё невелики.
– Так это её дети? Да сколько ж ей лет?
– Скоро пятнадцать будет.
Предмет их разговора с горькой гримасой на лице, приподняв грязную блузку, кормила махонькой грудью ребёнка.
– Для вас это дико. Но для нас жизнь длится только до двадцати-трёх, потом начинаются страдания. Поэтому и взрослеют у нас рано. Женятся, бывает, даже в двенадцать, а к шестнадцати имеют по двое-трое детей. Община перенаселена, но ей нужны новые люди, чтобы заменять тех, кто уходит наверх… А она, кстати, на тебя положила глаз.
Радист слушал, опустив голову. Трудно было поверить, что это лопоухое создание, которому надо бы играть в куклы, уже родило двух детей. Видимо, поняв настроение Радиста, девушка более весёлым тоном обратилась к нему:
– Кстати, меня зовут Светлана, Света. Если хочешь, я покажу тебе весь лагерь.
– Игорь.
Радист, к которому в Полисе девчонки не подходили на пушечный выстрел, знакомство сразу с двумя представительницами женского пола в течении нескольких минут показалось чем-то нереальным.
Светлана сразу взяла его за руку и повела вдоль перрона. Когда они проходили мимо квартиры малолетней матери, девчушка отчаянно крикнула:
– Игорь, приходи ко мне сегодня ночью, я буду ждать…